Somebody mixed my medecine!..
Мир, в котором я живу,
Не делится на части,
Пока в нем есть любовь...
Да, я люблю эту попсовую песню!
-Слышь? - Адо хлопнулась рядом на траву, раскинув руки и ноги в стороны. - Какая ночь звездная-то, жу-уть. Вот там, наверху, где густо, будто кто-то молока пролил, а где поменьше - порвал тонкую нитку с ферелденским жемчугом, как думаешь? Похоже ведь?
-Ну похоже, - Ойла улыбнулась легко и быстро, но светло.
-Еще родители рассказывали, что через звезды можно общаться со всеми, кто меня любит. Я ночью смотрю наверх, и они смотрят - так и получается, что мы смотрим на одинаковые звезды. Как бы это... наши взгляды встречаются в небесах, понимаешь?
-Я учту, - эльфийке в этот момент почему-то на ум пришли вовсе не родные, которые были и не родные, а один такой... как неродной, отчужденный, но близкий и привязанный.
-Эх, хотела бы я их увидеть сейчас... как давно это было. Уже вроде меня и отпустило, и тебя встретила - вообще расслабиться можно. Но так щемит внутри больно иногда. Даже не больно, а как-то... Не знаю, если бы душу можно было дверью прихлопнуть - вот так.
Ойла хмыкнула:
-Я думаю, все согласятся помочь тебе их найти, как только мы соберемся обратно.
-Ага, только вот одна проблема... Я боюсь.
-Чего?
-Не очень теплого приема... Видишь ли, я теперь чужак. И в прошлый раз мне это дали очень ясно понять. Короче, такое... Не важно. Просто хотелось бы их еще раз увидеть. Это ведь счастье. Ты своих-то помнишь или как?
Ойла тяжело выдохнула:
-Настоящих нет. Да и с приемными как-то не очень... хорошо вышло.
-Ладно, - Адо перевернулась на живот и уткнулась носом в траву. - Ой, как пахнет что-то. Лимонник?
Пару минут они молчали, пока крылатая вновь не нарушила тишину:
-Слушай, и все-таки о счастье. Какое для тебя был самый счастливый момент в жизни?
-Счастливый? - Ойла задумалась на секунду, периодически касаясь рукой лба, будто бы пытаясь протереть и прояснить мысли. -Хм... Тогда, у магистрессы...
Эльфийка заметила, как медузообразная до этого Адо резко напряглась всем телом:
-Точнее, уже после... У ручья, помнишь, когда вы с Андерсом меня волокли? Оба побитые, грязные, как черти. Я еще хорошо помню - у тебя какая-то черная фигня к кончику носа прилипла, под глазами синячищи, лицо выдает мировое страдание и ощущение всеобщей задолбанности...
-Ой, ты еще хуже выглядела, - недовольно буркнула Адо куда-то в траву, снова растекаясь по лужайке в расслабленной лени.
-И Андерс еще сказал, что даже стоического пофигиста Фенриса передернуло от моего видка... - эльфийка хохотнула, - не знаю, в тот момент я ощутила себя такой живой. Именно в тот. Я помню, как ты меня тащила очень смутно, я тогда почти не приходила в себя. Только знала, что перемещаюсь, а тут... Первый сознательный день. И сразу осознание того, что вы все, кучка чертовых придурков, полезли туда, чтобы... - Ойла подозрительно запнулась, как бы не собралась плакать.
-Сама в шоке, какие мы без башки, - продолжала едва различимо урчать крылатая. - Хотя было страшно, знаешь ли. Надеюсь, это признание не испортит момент.
-Не испортит. Мне тоже было жутко страшно: и что вы придете, и что нет. И когда я поняла, что все прям до одного...
Адо хмыкнула. Каждая переваривала свои воспоминания, а над головой тихо мерцали рассыпанные звезды.
-Ну а твой момент какой?
-Самый счастливый? О, этот из раннего детства. Почти первое, что я помню настолько отчетливо. Когда мне было совсем хреново, когда меня забрали у родителей, - вот тут у крылатой голос тоже предательски задрожал. То ли потеплевший влажный ветер, то ли звезды настраивали на особенно сентиментальный лад, - именно это воспоминание помогало мне как-то прийти в себя и не повеситься. Это момент, когда я впервые полетела. Знаешь, сколько бы после того я не сигала с разбегу вниз со скалы, ничего подобного никогда не чувствовала. Да, все эти кульбиты, сальто в воздухе и полеты между двумя близко стоящими зданиями нервы щекочут, конечно. Но тогда... Мне показалось, что я всесильна. Представляешь, я мечтала о крыльях, как у всех взрослых. Они мне снились, мне снилось это чувство невесомости. И вот тогда меня привели на эту скалу... Внизу, представь, все в синей дымке - так высоко. И прямо, прямо!.. - воздуха явно не хватало.
Адо уже поднялась, чтобы сдобрить свой рассказ обильной жестикуляцией:
-И тогда старейшина толкнула меня вниз. Этот страх, и восторг, и первое чувство открывшихся крыльев, напор воздуха, щекотку в желудке я не забуду никогда... Тогда мне казалось, что весь огромный мир как послушный зверь склонился передо мной и ждет, когда я коснусь рукой. Я сильно захотела, всеми фибрами души - и желание исполнилось так ярко, так разрывно! Меня захлестывало ощущение счастья и единства со всем, что происходит вокруг. Ощущение того, как я крепко привязана ко всему, как я ценна и нужна. Будто без меня эти чертовы горы уйдут под землю.. Знаешь, ни с чем не сравнить. Ощущение самоценности. В каких бы то ни было обстоятельствах.
Не делится на части,
Пока в нем есть любовь...
Да, я люблю эту попсовую песню!
-Слышь? - Адо хлопнулась рядом на траву, раскинув руки и ноги в стороны. - Какая ночь звездная-то, жу-уть. Вот там, наверху, где густо, будто кто-то молока пролил, а где поменьше - порвал тонкую нитку с ферелденским жемчугом, как думаешь? Похоже ведь?
-Ну похоже, - Ойла улыбнулась легко и быстро, но светло.
-Еще родители рассказывали, что через звезды можно общаться со всеми, кто меня любит. Я ночью смотрю наверх, и они смотрят - так и получается, что мы смотрим на одинаковые звезды. Как бы это... наши взгляды встречаются в небесах, понимаешь?
-Я учту, - эльфийке в этот момент почему-то на ум пришли вовсе не родные, которые были и не родные, а один такой... как неродной, отчужденный, но близкий и привязанный.
-Эх, хотела бы я их увидеть сейчас... как давно это было. Уже вроде меня и отпустило, и тебя встретила - вообще расслабиться можно. Но так щемит внутри больно иногда. Даже не больно, а как-то... Не знаю, если бы душу можно было дверью прихлопнуть - вот так.
Ойла хмыкнула:
-Я думаю, все согласятся помочь тебе их найти, как только мы соберемся обратно.
-Ага, только вот одна проблема... Я боюсь.
-Чего?
-Не очень теплого приема... Видишь ли, я теперь чужак. И в прошлый раз мне это дали очень ясно понять. Короче, такое... Не важно. Просто хотелось бы их еще раз увидеть. Это ведь счастье. Ты своих-то помнишь или как?
Ойла тяжело выдохнула:
-Настоящих нет. Да и с приемными как-то не очень... хорошо вышло.
-Ладно, - Адо перевернулась на живот и уткнулась носом в траву. - Ой, как пахнет что-то. Лимонник?
Пару минут они молчали, пока крылатая вновь не нарушила тишину:
-Слушай, и все-таки о счастье. Какое для тебя был самый счастливый момент в жизни?
-Счастливый? - Ойла задумалась на секунду, периодически касаясь рукой лба, будто бы пытаясь протереть и прояснить мысли. -Хм... Тогда, у магистрессы...
Эльфийка заметила, как медузообразная до этого Адо резко напряглась всем телом:
-Точнее, уже после... У ручья, помнишь, когда вы с Андерсом меня волокли? Оба побитые, грязные, как черти. Я еще хорошо помню - у тебя какая-то черная фигня к кончику носа прилипла, под глазами синячищи, лицо выдает мировое страдание и ощущение всеобщей задолбанности...
-Ой, ты еще хуже выглядела, - недовольно буркнула Адо куда-то в траву, снова растекаясь по лужайке в расслабленной лени.
-И Андерс еще сказал, что даже стоического пофигиста Фенриса передернуло от моего видка... - эльфийка хохотнула, - не знаю, в тот момент я ощутила себя такой живой. Именно в тот. Я помню, как ты меня тащила очень смутно, я тогда почти не приходила в себя. Только знала, что перемещаюсь, а тут... Первый сознательный день. И сразу осознание того, что вы все, кучка чертовых придурков, полезли туда, чтобы... - Ойла подозрительно запнулась, как бы не собралась плакать.
-Сама в шоке, какие мы без башки, - продолжала едва различимо урчать крылатая. - Хотя было страшно, знаешь ли. Надеюсь, это признание не испортит момент.
-Не испортит. Мне тоже было жутко страшно: и что вы придете, и что нет. И когда я поняла, что все прям до одного...
Адо хмыкнула. Каждая переваривала свои воспоминания, а над головой тихо мерцали рассыпанные звезды.
-Ну а твой момент какой?
-Самый счастливый? О, этот из раннего детства. Почти первое, что я помню настолько отчетливо. Когда мне было совсем хреново, когда меня забрали у родителей, - вот тут у крылатой голос тоже предательски задрожал. То ли потеплевший влажный ветер, то ли звезды настраивали на особенно сентиментальный лад, - именно это воспоминание помогало мне как-то прийти в себя и не повеситься. Это момент, когда я впервые полетела. Знаешь, сколько бы после того я не сигала с разбегу вниз со скалы, ничего подобного никогда не чувствовала. Да, все эти кульбиты, сальто в воздухе и полеты между двумя близко стоящими зданиями нервы щекочут, конечно. Но тогда... Мне показалось, что я всесильна. Представляешь, я мечтала о крыльях, как у всех взрослых. Они мне снились, мне снилось это чувство невесомости. И вот тогда меня привели на эту скалу... Внизу, представь, все в синей дымке - так высоко. И прямо, прямо!.. - воздуха явно не хватало.
Адо уже поднялась, чтобы сдобрить свой рассказ обильной жестикуляцией:
-И тогда старейшина толкнула меня вниз. Этот страх, и восторг, и первое чувство открывшихся крыльев, напор воздуха, щекотку в желудке я не забуду никогда... Тогда мне казалось, что весь огромный мир как послушный зверь склонился передо мной и ждет, когда я коснусь рукой. Я сильно захотела, всеми фибрами души - и желание исполнилось так ярко, так разрывно! Меня захлестывало ощущение счастья и единства со всем, что происходит вокруг. Ощущение того, как я крепко привязана ко всему, как я ценна и нужна. Будто без меня эти чертовы горы уйдут под землю.. Знаешь, ни с чем не сравнить. Ощущение самоценности. В каких бы то ни было обстоятельствах.