Somebody mixed my medecine!..
Вот почему меня прет, когда нужно сидеть и зубрить, а когда уйма времени - то не прет?
Про коммент по поводу Сакуры к арту, где она бьет Саскезапостить потом арт и коммент!
Кратко говоря, что она для такого слишком слабая и трусливая. Зарисовка на тему.
-Да, мне не хватит сил, - выдохнула Харуно, чувствуя себя какой-то внезапно взрослой, нечувствительной. - Конечно, не хватит. Я в десять - да что там в десять! - раз в сто слабее тебя. Трусливей. Более привязана к земной жизни. В конце концов, я девушка. Я даже физически слабее, не говоря уже о джитсу и прочем. Но только знаешь что, - девушка чувствовала, как внутри отголосками отзывалась старая боль. Слабая. Незначительная. Она все ждала, как при сильной мигрени, что вот-вот грянет импульс, который порвет все внутри, но импульса не было. Боль и правда ослабела.
-Так вот, я позволяю себе быть слабой. Я страшно благодарна Ино за все, что она для меня сделала - и когда была моей подругой, и когда была соперницей. Сначала она выволокла меня в этот мир, заставила встретить его. И пусть я закрывала лицо в страхе, отворачивалась - но я стояла перед ним, перед миром, враждебным, сильным и оценивающим. А потом - потом я чувствовала себя хуже ее, слабее, менее симпатичной. Да что там, и сейчас проскакивает! Но я устала терзать себя. Медленно, по сантиметру, я признала свою трусость, слабость и несовершенство. И стало легче. Я знаю, что это за сражение внутри, я его вела. Только ты, ты, знаменитый всесильный Учиха, невероятный Учиха, последний наследник клана, ты ведешь его в разы более жестокое. В десятки, сотни раз. И тебе терзаться так до конца дней твоих, - казалось, фраза звенела в воздухе еще некоторое время даже после того, как за расстроенной нинзя шумно закрылась дверь.
"До конца дней твоих"
Кусок второй, из вчерашней задумки.
Совсем кратенько, бесстержневая зарисовка:
Тот день был неприятно пасмурный, сырой и холодный. И хотя холмы уже набухли зелеными соками земли, которые струились, невидимые, превращаясь то в траву, то в молодые листья, то в белые облачка абрикосовых цветов, но было неприятно, до непроизвольной дрожи в теле холодно.
Принцепс вошел, как всегда, величественно и мягко, будто любая поверхность, на которую он ступал, была бархатом, перинами, парчой. Тога из плотной ткани слегка шуршала и гоняла ветерок. Девушка-служанка, как раз менявшая компресс на шее у пленницы, быстро поклонилась, забрала сосуд с раствором и исчезла, тихонько притворив дверь.
-Здравствуй, - улыбка скользнула, как шелковый платок, - как чувствуешь себя? Уже лучше?
-Нет, - едва слышно прохрипела лежащая, рукой сжав мокрый компресс так, что спиртовая вода стала сочиться.
дальше там диалог - явные намеки и побивания клиньев, разговор на тему о том, каково быть женой принцпса и приглашение пойти с ним на прием; она отказывается:
-Буду себя там неловко чувствовать, второсортной. Я ведь не аристократка, даже более чем - я фактичечки невольница.
-Если тебя это успокоит, далеко не все из цензоров и сенаторов отдают предпочтение аристократкам; скорее даже, наоборот.
Девушка морщится и говорит, что это мерзко. Что она не хочет идти и вообще иметь с ним какие-либо отношения.
Тот, как девушке кажется, начинает злится. Говорит, что его племянник почему-то без ума от нее, так что она здесь на правах няньки, будет жить, припеваючи, никто ее не посмеет тронуть, но если попробует убежать, то ей капец.
Про коммент по поводу Сакуры к арту, где она бьет Саске
Кратко говоря, что она для такого слишком слабая и трусливая. Зарисовка на тему.
-Да, мне не хватит сил, - выдохнула Харуно, чувствуя себя какой-то внезапно взрослой, нечувствительной. - Конечно, не хватит. Я в десять - да что там в десять! - раз в сто слабее тебя. Трусливей. Более привязана к земной жизни. В конце концов, я девушка. Я даже физически слабее, не говоря уже о джитсу и прочем. Но только знаешь что, - девушка чувствовала, как внутри отголосками отзывалась старая боль. Слабая. Незначительная. Она все ждала, как при сильной мигрени, что вот-вот грянет импульс, который порвет все внутри, но импульса не было. Боль и правда ослабела.
-Так вот, я позволяю себе быть слабой. Я страшно благодарна Ино за все, что она для меня сделала - и когда была моей подругой, и когда была соперницей. Сначала она выволокла меня в этот мир, заставила встретить его. И пусть я закрывала лицо в страхе, отворачивалась - но я стояла перед ним, перед миром, враждебным, сильным и оценивающим. А потом - потом я чувствовала себя хуже ее, слабее, менее симпатичной. Да что там, и сейчас проскакивает! Но я устала терзать себя. Медленно, по сантиметру, я признала свою трусость, слабость и несовершенство. И стало легче. Я знаю, что это за сражение внутри, я его вела. Только ты, ты, знаменитый всесильный Учиха, невероятный Учиха, последний наследник клана, ты ведешь его в разы более жестокое. В десятки, сотни раз. И тебе терзаться так до конца дней твоих, - казалось, фраза звенела в воздухе еще некоторое время даже после того, как за расстроенной нинзя шумно закрылась дверь.
"До конца дней твоих"
Кусок второй, из вчерашней задумки.
Совсем кратенько, бесстержневая зарисовка:
Тот день был неприятно пасмурный, сырой и холодный. И хотя холмы уже набухли зелеными соками земли, которые струились, невидимые, превращаясь то в траву, то в молодые листья, то в белые облачка абрикосовых цветов, но было неприятно, до непроизвольной дрожи в теле холодно.
Принцепс вошел, как всегда, величественно и мягко, будто любая поверхность, на которую он ступал, была бархатом, перинами, парчой. Тога из плотной ткани слегка шуршала и гоняла ветерок. Девушка-служанка, как раз менявшая компресс на шее у пленницы, быстро поклонилась, забрала сосуд с раствором и исчезла, тихонько притворив дверь.
-Здравствуй, - улыбка скользнула, как шелковый платок, - как чувствуешь себя? Уже лучше?
-Нет, - едва слышно прохрипела лежащая, рукой сжав мокрый компресс так, что спиртовая вода стала сочиться.
дальше там диалог - явные намеки и побивания клиньев, разговор на тему о том, каково быть женой принцпса и приглашение пойти с ним на прием; она отказывается:
-Буду себя там неловко чувствовать, второсортной. Я ведь не аристократка, даже более чем - я фактичечки невольница.
-Если тебя это успокоит, далеко не все из цензоров и сенаторов отдают предпочтение аристократкам; скорее даже, наоборот.
Девушка морщится и говорит, что это мерзко. Что она не хочет идти и вообще иметь с ним какие-либо отношения.
Тот, как девушке кажется, начинает злится. Говорит, что его племянник почему-то без ума от нее, так что она здесь на правах няньки, будет жить, припеваючи, никто ее не посмеет тронуть, но если попробует убежать, то ей капец.