Somebody mixed my medecine!..
Наконец, его принесли и установили. Как можно аккуратнее, с ее охами и ахами по поводу осторожности перемещения. Теперь все на местах. Ненавязчивое оформление комнаты-кабинета, и возле стены, под крупной картиной в светлой раме - оно.
Её сердце. Её жизнь, воплощенная в дерево.
Ослепительно-белое фортепиано с бархатной вставкой на вертикальной верхней крышке.
Три долгих года обсессии и схождения с ума, еще три года ожидания и истеричных накоплений, неделя невроза (чуть не купили прямо перед носом!), отсутствия аппетита и практически сна, и вот оно - здесь. На том месте, где ему всегда следовало быть.
Теперь, обладая, не ценит. Легко откидывает крышку, садится на вертящуюся табуретку и ставит чашку дымящегося черного чая рядом с клавишами.
Непозволительное действие: горячее! На белый цвет, на лаковое покрытие!
Сидит, глупо улыбаясь примерно минуту, чашку все-таки убирает на стол.
И разливается мелодия. Остывает забытый чай, от волнения дрожат, синеют, заплетаются пальцы, будто она впервые в жизни играет на сцене. Но тут даже никого нет.
Только она и исполнившееся желание.
Только она и звук, волной, воздухом наполняющий все, проникающий во все, смывающий все.
Минуты выкатываются звездами на небосклон. Она решает играть, пока не упадет от усталости или руки не сведут судороги. Потом можно и поужинать.