Somebody mixed my medecine!..
Никто не видел её, не замечал. Только я. Кажется, только я.
Это должна быть она. Точно - она. Светлые, солнечные, почти бесцветные волосы, белоснежная тога на слегка загорелом теле, перехваченная золотым пояском и такие же, идеально в тон, сандалии на ногах - с крыльями. Это она. Та.
-Что, у лунатичной очередной ступор? - насмешливо-щекотное над ухом, да так близко, почти касаясь щекой щеки, что впору и обидеться до слёз, и залиться краской.
Но не до того. Никто из них не знает, что её смерть сидит за пару метров, вертится от скуки на высоком стуле и запихивает за щеку сладкие шарики из теста.
что бы он сказал, что бы этот кок-нахал сказал, если бы...
Нэн не помнила, почему не расплакалась, и не понимала, почему подошла ближе. У мифического существа, находящегося теперь уже на расстоянии вытянутой руки, закочились шарики, и она лениво и недовольно сложила деревянную палочку на внушительную кучку других. Ро гипнотизировали её движения - плавные, внеземные, её выгоревшие волосы, и вообще, солнце, солнце и теплота, пребывающая в ней. Кто бы мог подумать, что смерть бывает тёплой.
-Э-эй, обжора, сколько можно деньги тратить на всякую дрянь? Да и тем более, тут такую мерзость готовят! - задета профессиональная гордость...
"Завещание не написано, - думает Нэн, расплачиваясь за палочку сладостей. - Но нечего завещать"
Последняя, горькая ирония. Это надо же - накормить свою смерть сладким. Это надо же...
Девчушка благодарно принимает лакомство, и стоит ей только приоткрыть рот для благодарности, как Нэн резко, изо всех сил дергает за пояск вниз.
Девушка падает несуразным мешком в пыль, вымазываются её божественные одежды, улетучивается вся мистика и мощь. Кряхтит и стонет от сильного, безусловно - очень сильного удара спиной, но бесплатной сладости не выпускает.
Тут уже Санджи не выдерживает:
-Ты совсем рехнулась, что ли? Какого дьявола ты творишь? - скрипучий вопль, а к пострадавшей мягко, заискивающе: - Девушка, вы как? Не обращайте внимания на эту полоумную! Что, где болит? Ничего не сломали?
-Везде-е, - едва выдавливает из себя неудавшееся божество.
Такая ничтожная, такая мягенькая, аморфная и никакая, только сладость и боль в спине значат для неё что-то, и упадающий вокруг Санджи...
Но секундный, мгновенный взгляд, а оттуда - сталь, и волнами в памяти это: "Завтра".
Насмешка во взгляде, едвауловимая, никому незаметная насмешка.
Завтра.
Это должна быть она. Точно - она. Светлые, солнечные, почти бесцветные волосы, белоснежная тога на слегка загорелом теле, перехваченная золотым пояском и такие же, идеально в тон, сандалии на ногах - с крыльями. Это она. Та.
-Что, у лунатичной очередной ступор? - насмешливо-щекотное над ухом, да так близко, почти касаясь щекой щеки, что впору и обидеться до слёз, и залиться краской.
Но не до того. Никто из них не знает, что её смерть сидит за пару метров, вертится от скуки на высоком стуле и запихивает за щеку сладкие шарики из теста.
что бы он сказал, что бы этот кок-нахал сказал, если бы...
Нэн не помнила, почему не расплакалась, и не понимала, почему подошла ближе. У мифического существа, находящегося теперь уже на расстоянии вытянутой руки, закочились шарики, и она лениво и недовольно сложила деревянную палочку на внушительную кучку других. Ро гипнотизировали её движения - плавные, внеземные, её выгоревшие волосы, и вообще, солнце, солнце и теплота, пребывающая в ней. Кто бы мог подумать, что смерть бывает тёплой.
-Э-эй, обжора, сколько можно деньги тратить на всякую дрянь? Да и тем более, тут такую мерзость готовят! - задета профессиональная гордость...
"Завещание не написано, - думает Нэн, расплачиваясь за палочку сладостей. - Но нечего завещать"
Последняя, горькая ирония. Это надо же - накормить свою смерть сладким. Это надо же...
Девчушка благодарно принимает лакомство, и стоит ей только приоткрыть рот для благодарности, как Нэн резко, изо всех сил дергает за пояск вниз.
Девушка падает несуразным мешком в пыль, вымазываются её божественные одежды, улетучивается вся мистика и мощь. Кряхтит и стонет от сильного, безусловно - очень сильного удара спиной, но бесплатной сладости не выпускает.
Тут уже Санджи не выдерживает:
-Ты совсем рехнулась, что ли? Какого дьявола ты творишь? - скрипучий вопль, а к пострадавшей мягко, заискивающе: - Девушка, вы как? Не обращайте внимания на эту полоумную! Что, где болит? Ничего не сломали?
-Везде-е, - едва выдавливает из себя неудавшееся божество.
Такая ничтожная, такая мягенькая, аморфная и никакая, только сладость и боль в спине значат для неё что-то, и упадающий вокруг Санджи...
Но секундный, мгновенный взгляд, а оттуда - сталь, и волнами в памяти это: "Завтра".
Насмешка во взгляде, едвауловимая, никому незаметная насмешка.
Завтра.