Лол, да я просто пойманная в ловушку стандартов красоты.
спросить у Оли об этом; даже осознав, я не перестала хотеть талию в 58 см.

@темы: к О

---

Не спится, хотя специально пытаюсь лечь пораньше.
Я знаю, почему.
Потому что я нервничаю перед завтра.
Потому что я боюсь завтра.
И хочу как можно дольше оттянуть момент.

Как представлю - люди, обращение на меня внимания... бррр. Пишу, как какой-то хиккач.
Удивительно. Я жажду внимания - страстно, но и боюсь его в той же мере.
Ох.
Можно ныть и просить средства от "не бояться", но это разве что только антидепры С: да и то, лол.

основа выбита у меня из-под ног, и я шатаюсь. Но я справлюсь. Просто - справлюсь.
Это просто адаптация.
и никуда от нее не деться.
Как и от своих чувств, какими бы неприятными они ни были.
ЛОл. Как-то это не утешает.
Хочется сказать что-то, чтобы выдернуть этот гной изнутри, сублимировать и выдавить. ПУсть лучше будет рана - заживет, намазанная йодом, чем этот нарыв.
Но нет такого слова.

@темы: кусок нерва, к О

---

ООС такой ООС, что автор сам расстроился (с)

-Меня тошнит.
Ран молча кладет ей руку на голову и замирает так.
-В прямом смысле, - без интонации продолжает Нона. – Когда я очень сильно боюсь, меня почему-то тошнит.
Старшая понимает, что нет смысла говорить, что все пройдет и все будет хорошо – на нее это не подействует. Она и так знает, что все пройдет – они обе знают. Даже если в этот день кто-то погибнет, реки времени смоют боль. Через год, через три, через пять…
Нона прикрывает глаза и передергивается от каких-то физически неприятных мыслей; Ран наконец-то включает свет в зале – до этого они сидели в серебристых сумерках.
-Ну и где они? – спрашивает Моро пустоту, устало, бессмысленно. Моро снова закрывает глаза и начинает раскачиваться из стороны в сторону – движение, которое помогает ей в моменты высокого напряжения – умственного или эмоционального. Будто так она еще напоминает себе, что у нее есть тело – чтобы не утонуть в разъедающей кислоте мыслей.
Ран не отвечает. Оборачивается к двери, и на секунду кажется, что она приоткрыта, а за ней кто-то стоит. Подавляя закипающий страх, девушка идет к выходу, бросая Ноне:
-Я на минутку.
Но это не видение и не уловки врага. За дверью действительно ждет первый из пришедших хранителей – Рокудо Мукуро. Только видит, что Ран вышла – прикладывает палец к губам и указывает рукой куда-то вглубь коридора, мол, не здесь. Они отходят, Ран вопросительно смотрит на парня. Тот, не отводя взгляд, на удивление серьезно провозглашает:
-Я пойду.
Девушка понимает, о чем речь, но что-то подсказывает переспросить.
-Куда?
-На встречу. Вместо кого-то из Десятых пойду я.
Ран смотрит на искаженные жесткой решимостью черты, на сжатые челюсти и слегка проступившие мышцы – будто бы она ему уже перечила. Но она не сказала ни слова, просто смотрела на этого юношу, оказавшегося внезапно таким взрослым.
-Что ж, если так хочется – предложи на собрании, - на этой фразе его лицо будто осветляется – приняли! Хоть кто-то – принял! – А там уже решат, - заканчивает реплику Ран, разворачивается и уходит.
Моро в зале сидит, обняв колени, и периодически подрагивает, будто от холода. Только не от него, от чего-то хуже. Тишина хуже еще и тем, что уже пришли Гокудера и Ямамото – и никто не обронил ни слова, когда зашла Ран. Только слегка кивнули друг другу в немом приветствии. У Минами возникает ощущение, что кто-то невидимый накручивает их нервы на колки инструмента – нервы тугие, неэластичные, они неприятно гудят и сильно вибрируют. И больно. Больно.
Хранители постепенно сходятся. Мукуро приходит предпоследним. Как он когда-то обмолвился Минами по этому поводу (сам же потом жалел, наверное!) : «Чтобы не думали, что мне это нужно».
Девушка вспоминает эту фразу и мысленно добавляет: «Что мне это важно и что я волнуюсь».
Последним приходят Реборн с Тсуной, и на последнем вместо обычного живого лица – будто восковая маска. Брат с сестрой перебрасываются тяжелыми, но быстрыми взглядами, которые Минами успевает уловить.
-Что ж, - начинает Реборн, - как вы знаете, сегодня нам предстоит очень важная и очень тяжелая встреча, исход которой не могу предположить даже я…
Здесь аркобалено замирает, будто бы сболтнул лишнего – боевой дух компании и так оставляет желать лучшего, но уже поздно:
-Поэтому сейчас мы должны разработать стратегию, чтобы выбраться из этой передряги с наименьшим количеством потерь… Думаю, напоминать излишне, что по условиям встречи босс должен идти один, без хранителей, иначе все сорвется.
Пару минут зал весь зал хранит молчание. Тсуна мнется, видно, как сильно ему не хочется это говорить, но:
-Ясно, что, как будущий Десятый босс, я должен…
Но тут его перебивает голос – звонкий и хрустящий сотни раз обдуманным решением.
-Пойду я, - четко чеканит Рокудо. И в наступившей тишине, пускается в объяснения: - Я обращусь в Десятого, подделаю пламя так, что никто не сможет отличить. Кроме того, моих навыков ведения переговоров должно хватить… Я практиковался с пламенем, - спешно выпаливает хранитель, хотя никто еще и не начинал возражать. – Сходство очень высокое, без хранителя иллюзиониста отличить практически невозможно, да даже и не всякий иллюзионист…
По сидящим трудно сказать, что они думают – уставшие лица не выражают ничего. Но вдруг Реборн резко обрывает хранителя:
-Тихо! – почти рычит аркобалено на волне внезапной и несвойственной ему злости. – Решил вызваться, герой? - это не обычный его сарказм, это попытка оскорбить, ужалить. – Думаешь, кто-то из них, - аркобалено обводит взглядом сидящих, - тебе верит? Думаешь, они сейчас не просчитывают мотивы твоего предложения – может, ты уже вел переговоры с семьей Гамбино? Может, у тебя корыстные цели, а, может, просто – помешать, испортить все, изничтожить Вонголу и смотреть на трупы, изрешеченные пулями?
Казалось, стало слышно, как дышит каждый из участников этого собрания. И на минуту Ран показалось, что Мукуро – этот непоколебимый себе-на-уме, этот шиз, как зло его звала Нона, - что он дышит нервно, учащенно. Он не спорит. Он не психует. Он не делает ничего, кроме вещи, от которой у Минами мурашки бегут по коже. Он улыбается, незнающим показалось бы, что даже слегка надменно, триумфально. Но Минами помнит это выражение лица. Так он улыбнулся, глядя, как Саваду-старшего укладывали в гроб, полный лилий, в неудачной вариации будущего. Улыбнулся и прикрыл глаза, будто от усталости – отдохнуть от этого мира на секунду. И Ран знала, что этим жестом он скрывал момент, когда глаза становились влажными от слез. Конечно, хранитель не плакал в полном понимании этого слова. Но он не позволял окружающим заметить даже влажный блеск его глаз.
-Хватит демагогии, - жестко проговаривает Реборн. – Пойдет Тсуна. Над прикрытием подумаем позже, мне нужно поговорить с Савадой. Выйдите все.
Нона отводит глаза, и Минами замечает в них смесь облегчения (не я!) и страха (но ведь он!)
Это каждый раз нелегко – отправлять кого-то из двоих.

мало. странно. и не штырит

@темы: Кусок

---

Есть много, что сказать

Меня тошнит от этого бреда.
Тошнит.

Бить бы по лицу ее за каждое слово.

И что-то глубинное и лейкоцитное подплывает внутри.

Ох, как же она ненавидит украинцев, говорящих по-русски. А я считаю, что любой язык прекрасен, потому что именно с ним ты справишься, именно это пламя не станет тебя обжигать, именно из этого стекла ты выплавишь цветы и именно этим хлыстом ты ударишь вернее.

Что за припадок ненависти, похожий, будто ей прищемили что-то?..

Какого черта все так драматизировать - тебя же не бесит, что где-то есть люди, говорящие по-английски?
Так почему бесит, что есть люди, говорящие по-русски?

Отстаньте и завалитесь.

Это.
Моя.
Хренова.
Национальная.
Идентичность.

Она мне наступила на хвост, и я шиплю.
Потому что я не понимаю, зачем подливать масла и так в пылающий огонь востока и запада Украины?
Почему никто не видит, что это какой-то психоз, похожий на расовую нетерпимость?
Значит, родился ты на Украине - обязательно должен шпрехать по-украински.

Господи, да отвалите вы уже от этого языка и обратите свои светлые взоры на всякие прочие вещи! Их хватает в стране - хватает! Пустите свои мозги и силы, соки своей души, чтобы сделать хоть что-то хоть как-то лучше.
Хватит уже горланить о национальной идее. Какая, к черту, национальная идея - если у всех тут просто крышу сносит.
Где.
Нормальные.
Люди?
Улыбчивые и вежливые?

Это какой-то психоз.
И я устаю от него.
Двадцать первый фигогв век, эпидемия стыда за то, что ты "не" - не обладаешь кучей бабла, не носишь дизайнерские шмотки, не наглый, не бухаешь, не троллишь других, неуверенный, не занимаешься сексом со всеми и каждым, не говоришь по-украински, не ездишь за границу каждый год...
И все эти не душат и доводят до суицидов.

Но мне предназначено выстоять с улыбкой, почти-почти как у просветленной :)
Играть по чужим правилам что-то не складывается, как бы я ни пыталась подстроиться под гегемон.

Да, все не - про меня.
Сцука, про меня-а!
И это больно и бешено, и как-то до слез: подавитесь!
Я не знаю, что точно хочу сказать. Речь бродит во мне, как перекисающее вино.

Все это просто нервы.
Нер-рвы.

P.S. И что за идиотский, тупой долбеж в голову - будто бы хорошие друзья заменяют психоаналитиков, и что если бы там, в Америках, это знали и умели заводить настоящих друзей - они не оканчивали бы жизнь с тотальной фрустрацией.
А у нас все просто тотально счастливы.
Просто каждый день вижу на улицах счастливых, улыбающихся людей!
Психоаналитик - это психоаналитик. Это специалист по отношениям. А друг - это человек, с которым ты строишь отношения. Если у тебя есть друг-психоаналитик, это труднее. Потому что друг - это одно, а психоаналитик - другое.
Я не знаю, как это объяснить. Видно, не желающие понять и не поймут.
Но для меня это разные вещи, и содовое шипение в сторону никому не нужных специалистов (зависть?) вызывает задать вопрос: а в чем твое техне, в чем же таком необыкновенном кроется твое умение?
Сновать, шизофренически спутывая, слова и абзацы?
Поздравляю, возьми медальку с полочки.

Я не помню точную цитату, но умный дядька Борхес писал про то, что счастливые финалы в книгах - это не ширпотреб, не инфантильность и не отсутствие стиля.
Так вот. Я тоже за счастливые финалы.

Задолбали эти убийства вперемешку с порнухой - не видно, что вы только так множите и множите бесконечный, почти неснимаемый стресс, чтобы потом сказать: наш народ как тупой скот!
Конечно, тупой скот. С перегрузкой по всем психологическим фронтам.

Я хочу веселых и счастливых книжек, бодрых песен, светлых картин и ясных улыбок. Я хочу видеть здоровых, дружелюбных и энергичных людей. Для начала - пусть хотя бы на страницах книг.

Наша литература ноет и плюется гноем уже веков, наверное, пять. Когда же наконец-то помрет и родится что-то новое - что-то принимающее, сочувствующее и позитивное?
Хватить набивать мне в глаза и рот эти ваши пыткипыткиСоловкиГуЛАГи...
хватит. это вызывает рвотный рефлекс - сначала.
А потом травит - медленно и верно.

И у меня уже, кажется, overdose.
И я ныкаюсь в попытках сорвать с себя это стресс. И я сорву.
Сорву.
Просветленное сознание не за горами.

@темы: кусок нерва, длинно

---

Вдыхая со свистом

Я прямо чувствую, как я худею.
Рыжий чувак

Мне хочется, чтобы кто-то в этот момент был со мной.Но никого нет.
И я так нервничаю.
Мне хочется прицепиться к кому-то и молоть какую-то ерунду, чтобы отвлечься.
Но не получается.
Не отвлекает.
Мне хочется, чтобы кто-то обнял меня и сказал:
"Все будет хорошо"
Перебирая на свои руки лихорадочный бред моих нервов и стряхивая его.

Интересно, эти нервы - можно как-то вот так взять и не нервничать?
Но, в принципе, если я нервничаю, то нужно уже как-то с этим фактом обходиться - с фактом нервов. Т.е. уже ведь нервничаю, отбросив шелуху прочих "возможно".

И это больные нервы, как слишком близко поднесенный огонь. И все внутри сплавляется в один гладкий, горячий и больной ком.

О Скрытый Бэтмен, помоги мне.

@темы: кусок нерва

---

Интоксикация

Ну вот, за два дня до я начинаю нервничать.
У меня мерзнут и трясутся руки, и холодные пальцы на ногах.
И в кровь как будто вливают что-то вроде шампанского вместе со снотворным - и когда оно очередным ударом сердца выталкивается вверх, к мозгу, я теряю рассудок.

Вот так я нервничаю - до обморока.
Это мое.
И его не отнять,как бы мне не хотелось отрубить эту часть себя, отбросить и орать, в веселой истерике - не моё!

И сердце мое дрожит. И слезы мои текут.
Да заставить меня плакать - что два пальца....
Потому что это простейший вид сублимации. Порыдал - сбросил стресс. Теперь у всех остальных стресс, лол С:

Но все-таки да. Когда прижимает, подплывает, когда проступает, как капли конденсата на холодном стекле - я плачу.
Потому что плакать нормально. Чувствовать, бояться и нервничать - нормально.

Трясет.

---

Ничего

Треснул лед и поплыл.
На Киев дохнула весна.
Кто этот год прожил -
Давайте плясать допьяна.

@темы: стихи

---

"А я не замерзну" - думалось ей. Сцепив зубы, сжав закоченевшие руки в кулаки, она шла вперед. "Не замерзну".
Даже если честные эльфы и ждали ее внизу, а они наверняка ждали (бедняги!), девушка абсолютно точно отдавала себе отчет в том, что дороги обратно не найдет. Оставался еще вариант - протрубить в подаренный рог, но шансы, что в такой буре ее услышат, были ничтожно малы.
Да дело было даже и не в шансах. Она злилась, злилась и тонула в бессилии, и не хотела верить, что сейчас не произойдет чего-то чудесного, не вывалится никакой бог-из-машины, чтобы спасти ее.
Чудо должно было произойти.
Чудо задолжало ей десять месяцев назад, когда оно началось - а затем что-то пошло не так.
Чудо!
Должно!
Произойти!

Из-за белой пелены ничего не было видно, а два обледеневших куля за спиной не давали двигаться быстро. Если прикинуть трезво, после того, как ее оставили эльфы, она не прошла и пятисот шагов, пожалуй. Но она шла. Она должна была идти. По-детски глупая и упрямая обида не давала признать уже очевидного, пожалуй, факта: никаких Сфер не существует. А ее мама... что ж, об этом девушке думать не хотелось.
"Я погибну ни за грош" - проползла отстраненная мысль, когда особо мощным порывом странницу свалило в сугроб. Снег касался открытого тела и сначала был холодным, до ломоты в костях, а затем вдруг превратился в обжигающий.
"Наверное, замерзнуть - не такая уж и страшная смерть. Просто заснешь, и все..."
Сама не понимая почему, она потянулась к рогу и из оставшихся сил протрубила. Раз, второй и третий.
Звук был бодрый,задорный, будто лишний в этой ситуации.
Хотелось подать последний сигнал о том, что здесь есть кто-то. Хотелось поблагодарить их всех. И хотелось, чтобы приведшие ее сюда эльфы сказали о ней хоть слово Ему... Прощальное слово. Так она передавала прощальные слова.
От жалости к себе даже слезы на глаза навернулись - но плакать было буквально физически больно из-за колючего снежного ветра. Кое-как девушка выбралась из сугроба, сама не понимая, как это умудрилась выбраться из сладкой дремы. Задумчиво посмотрела на рожек в руке, не помня точно, трубила она или это только приснилось.
Собрав последние силы, последнюю злость и отчаяние, она побежала. Хотя это с трудом можно было назвать бегом, все же это было быстрее, чем шаг. Спина начинала предательски ныть, пальцев на ногах и руках девушка уже давно не чувствовала.
Ветер набивал в рот противно холодные огромные снежинки. Девушка бы подумала, что это был самый крупный снегопад, который она видела в жизни - но какая уже разница?
-Я! - орала путница, чтобы хоть как-то согнать страх и отчаяние. - НЕ ХОЧУ!
Шагать делалось все труднее, одежда и ненавистные кули, покрытые перьями, намокли, тело ныло и не слушалось.
-УМИРА-А-А-А!..
Слово перешло в бессознательный крик, так и не завершившись. Потеряв бдительность, девушка нашла конец мучений, оступившись в провал.

Чувства подводили, поэтому хлопок, который она ощутила в полете, вполне мог сойти за удар об почву - если отстраниться от происходящего. Было не больно. И не холодно. И снег, кажется, прошел.
Девушка приоткрыла один глаз - медленно и не полностью, мало ли, что она там увидит. Но затем ей пришлось сразу распахнуть оба и охнуть от открывшейся картины: безбрежная зеленая долина волновалась травой, вверху, на ясно-голубом небе сияло опаляющее солнце. Одежда была та же - мокрая и грязная, кое-где - порванная, внешность - тоже и даже кули за спиной никуда не делись, только вот... необычайная легкость наполнила ее тело?
-О великий Эру, - прошептала девушка в оцепенении. - Я дошла! Я-ДО-ШЛА! - в самом конце крик сорвался на хрип (еще бы не охрипнуть в таком холоде), путница закашлялась и не могла отойти минуту. Затем посидела тихонько, ущипнула себя, вырвала пучок травы, проверяя реальность окружающего мира.
"Может, это все - видения? А я на самом деле замерзаю в сугробе?"
Она рухнула на траву, зашипела от больного удара крыльями, перевернулась набок и подтянула колени к себе. Даже если ее тело замерзало в сугробе - то ее душа, или что там, находилось здесь и сейчас. И предстояло выяснить, что это за место на бескрайней великой Арде, если это на ней.

*** (из будущего, чтобы не забыть, не посеять настроение)
-Думаешь, тебе все это снится? Нет, - он поднимался все выше и выше, придерживая мелкую, которая все еще очень неуверенно чувствовала себя в воздухе.
Наконец на такой высоте, что перехватывало дыхание, и тело непроизвольно прошибало дрожью от холода, он поднял руку и что-то прошептал. Глаза блеснули золотом, над кончиками пальцев заискрились золотые нити, а затем побежали по стеклянному куполу, смывая картинку звездного неба. Разинув рот, девушка смотрела, как проявляется второе небо - хмурое, с быстро несущимися тучами и бледной луной, как становятся видны острые и враждебные, казалось, горы, даже слышала, как бушует неистовый ветер.
-Это место правда существует и оно правда там, где ты его искала. Только - скрыто от посторонних глаз.
Он легко повел рукой, и все исчезло - только секунду еще слышалось завывание ветра. Мелкой казалось, будто она ввалилась в теплый, натопленный и уютный дом с улицы, где бушевала неистовая буря. Мягкие отсветы камина, приятный запах стряпни, громадная кружка горячего чая и теплые объятия. Дом. А главное - это ощущение расслабляющей, успокаивающей защищенности.
Здесь она была защищена. От холода, от бури, от черноты неприветливых гор.
От всего-всего в этом огромном мире. Весь город под куполом - теплый дом, в который она вырвалась прямо из сердца бури.
-Мы... здесь на века.

@музыка: Би-2 Молитва

@темы: Кусок

---

-Посмотри, - на вдохе прошептала Тауриэль, - посмотри, как яростно и сумасшедше она тренируется. И не смейся над ней больше, пожалуйста.
Леголас хотел уже было возразить, но эльфийка предвосхитила его слова:
-Даже если это было ненамеренно.

Происходившее внизу можно было классифицировать и правда как сумасшествие, как припадок глубоко нездорового человека или же человека, которого постигло невероятное горе. Потому что явно видно было, как плохо контролировала себя девушка. Все действо разворачивалось на достаточно просторной круглой полянке. На одном из самых крупных деревьев была неровно нацарапана мишень (это отозвалось в душе Леголаса каким-то неосознанным легким недовольством), напротив же с луком замерла Шеаттхи. Но задача была, как оказалось, не просто попасть в мишень - задача была попасть слету. Мелкая распускала крылья, разгонялась, делала круг и стреляла. Иногда она стреляла из пике, иногда - просто вися в воздухе и размахивая дополнительными конечностями, чтобы оставаться в воздухе. И успехи были весьма сомнительны. Если девушка совершала маневр, то она просто не попадала в полете в мишень - стрела не то, что не находила цель, она пролетала мимо дерева вообще. Если же отрабатывалось умение стрелять, зависнув в воздухе, то тут было два варианта - либо мелкая не справлялась с крыльями и падала, либо же ей удавалось повиснуть в воздухе, но стрела улетала максимум на пару метров вперед. Иногда попасть все-таки удавалось, но сил не хватало даже на то, чтобы наконечник воткнулся в дерево. Максимум, которого достигла мелкая - отколоть кусочек коры.
Когда стрелы в колчане заканчивались, наступал своеобразный перерыв - девушка пила воду и съедала кусочек хлеба из принесенного с собой, а затем лазила по кустам, отыскивая стрелы. И все начиналось снова.
Где-то на третьем повторении,в самой неуверенной позиции - в попытке удержаться в воздухе на одном месте и стрелять, мелкая допустила серьезную ошибку. От усталости у нее в голове что-то переклинило, и конечности перепутались. Вместо того, чтобы сильно натянуть тетиву и легко махнуть крыльями, она сделала наоборот. Стрела, вместе с выпущенным от испуга луком, полетели вниз и мягко упали в траву, а саму же мелкую мощно впечатало в крону какого-то векового дерева. "Хорошо, хоть не в ствол" - морщась от боли, подумала Шеаттхи.
Но на этом проблемы не закончились - раздался легкий, едва уловимый треск, за спиной и вокруг крыльев мелкой пробежали синие и голубые нити, особенно густо сосредоточившись там, где ветки воткнулись в крылья. Не успела Шеаттхи ничего сообразить, отупевшая от усталости и разочарований, как крылья значительно уменьшились, а затем и вовсе пропали, и мелкая рухнула вниз. Только инстинкт, или же случайность помогли в последний момент ухватиться за нижнюю ветку одной рукой. Кора была жесткая и неприятно натирала, и мелкая болталась, будто мешок с сеном, не в состоянии ни отпустить руку, ни забраться наверх. Она успокоилась и даже расслабилась, стараясь не обращать внимания на боль защемленной кожи и растягиваемых под тяжестью тела мышц руки, как все решилось само собой. После изматывающей тренировки тело просто не выдержало - рука скорчилась судорогой, пальцы дернулись, разжались, и мелкая рухнула вниз.
Пару минут она лежала без движения, так что сидящие в засаде старшие уже готовы были выскочить и обнаружить себя. Но затем Шеаттхи медленно подобрала ноги, скрутилась клубочком и, тихонько всхлипывая, застонала от боли...

-Потом она идет на реку и умывается, чтобы никто не видел, что она плакала. Аккуратно переплетает волосы и собирает букетик цветов, будто просто гуляла по лесу. Еще некоторое время отдыхает, обклеившись травами, чтобы ранки и синяки сошли быстрее и не были заметны во время купания, - как-то отстранено заметила Тауриэль, даже не обернувшись на собеседника.
Эльф смотрел, в каком полуобморочном состоянии девушка внизу рвала цветы на букетик - пару раз она отрывала только головку цветка, не в силах вырвать стебель.

-Хочешь, я научу тебя стрелять? - выпалил эльф как-то сам того не ожидая, заметив, что девушка собралась на очередную "прогулку".
-Меня это не интересует, - непривычно-холодно ответила мелкая.
-Зачем ты тогда каждый раз берешь лук? - эльф чувствовал какую-то непонятную неловкость; вообще длительное и даже дружеское общение с представителями других рас вызывало у него иногда смешанные и не самые приятные чувства.
-Защищаться, - неопределенно бросила Шеаттхи.
-Как, если ты даже стрелять не умеешь? - получался какой-то замкнутый круг, и эльф уже был не рад, что начал разговор.
-Отказаться у меня не получится, да? - вздохнула мелкая. Самая толком не понимая почему, она чувствовала какое-то мощное раздражение - то ли злилась на Леголаса за его удивительный талант к стрельбе, да и прочие, в общем-то, умения, то ли чувствовала, что ее лесные прогулки разоблачили.

@темы: Кусок

---

-А теперь, - как можно мягче сказала Тауриэль, - ты пойдешь и извинишься.
-Нет-нет-нет, - мелкая изо всех сил упиралась спиной в толкающие вперед руки эльфийки. - Я ничего не сделала, за что извиняться?
-Ты испортила ее работу.
-Это же было случайно! Значит - я здесь ни при чем.
Старшая вздохнула. Непростой диалог начался еще вчера вечером, продолжился до сегодняшнего полудня и никак не мог увенчаться результатом.
-Сходи со мной, - тихонько муркнула мелкая, уткнувшись носом в рукав эльфийки. - А то мне страшно.
-Ты должна сделать это сама... Я знаю, что ты сможешь. Плюс, что страшного может произойти?
-А вдруг орать станет, - еще тише, едва слышно, проговорила мелкая.
-Не станет. Давай. Я буду ждать здесь.
Видя, что никуда от этого не деться, девушка отлепилась от рукава, тяжело вздохнула и сделала шаг в сторону входа в кузницу. Затем оглянулась.
-Ну-ну, давай, иди.
Шеаттхи сделала еще один шаг и замерла.
-Ну может не на-адо?
-Очень даже нужно. Ты же сама говорила о том, что тебе уже пора вести себя взрослее.
-Я говорила не в себе, хочу быть маленькой, ничего не помнить и ни о чем не думать, - вздохнула и все-таки зашла в дверь.
Внутри, как обычно, было очень жарко, сумеречно и пахло металлом и огнем. Мелкая глубоко вдохнула, поморщилась от неприятных ощущений и направилась туда, где, предположительно, сейчас была Истар. Девушка, увлеченная работой, далеко не сразу заметила пришедшую. Или, скорее, заметила, но не обратила внимания. Поэтому мелкой пришлось помяться, покашлять и даже уронить какую-то кочергу, чтобы пошуметь.
-Опять пришла все рушить? - не поворачиваясь и даже не подымая головы, отстранено поинтересовалась Истар.
-Э-э-э... - боевой дух, которого и так не было, теперь вообще упал до нуля. От побега удержала только мысль, что второй раз идти все равно придется - Тауриэль заставит.
-Э-э, я пришла извиниться за то, что испортила вашу работу... вот.
Черноволосая только хмыкнула.
-И... хотела узнать, эээ... что нужно сделать, чтобы все исправить, да.
Хотя девушка говорила на сидарине уже много лет, и другого "родного" языка, фактически, не знала, в моменты сильных душевных волнений она выдавала какую-то абракадабру.
-Так что если вы... если вам что-то нужно, то я... в общем, я могу помочь.
-Ну, в этом я сильно сомневаюсь, - наконец-то Истар обернулась.
Мелкая даже вздрогнула от волнения, боясь увидеть лицо, искаженное гневом, но оно не выражало ничего особенного - усталость и, кажется, легкую иронию.
-Так что, я могу идти?
-Иди, кто тебя держит?
-И перемирие достигнуто?
-Нет, - Истар удивленно изогнула бровь. - Кто такое сказал?
-Ну, вы же сказали, что я ничем не могу помочь...
-Я имела в виду, что ты ничем не можешь помочь здесь, в кузнице, в виду полного отсутствия навыков и таланта. Но это не значит, что мне от тебя ничего не нужно.
-Тогда что я могу сделать? - напряжение и волнение, было отхлынувшие в предвкушении окончания неприятного разговора, появились вновь.
-Дай мне перьев, - четко проговорила черноволосая.
-М? - мелкая и правда сначала не догадалась, о чем речь. Но мастерица кузнечного дела еще не успела пояснить свою реплику, как Шеаттхи захлестнуло волной раздражения и новой обиды.
-В таком случае перемирие не будет достигнуто, - буркнула она тихо, но достаточно отчетливо, развернулась и вышла.

Концовка была реально прикольнее Q___Q Там была какая-то словесная перепалка с участием Тауриэль даже, но я все забыла нафиг Q__Q

@темы: Кусок

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Мелочевки, зарисовки

Девушки вернулись грязные, потрепанные и помятые, но очень счастливые. По царапинам, синякам и нетвердой походке было заметно, что охота оказалась непростой. Шеаттхи ковыляла, поддерживаемая старшей, пытаясь как можно аккуратнее ступать на левую, видимо, неслабо поврежденную ногу.
-Сейчас срочно купаться и спать, - заявила Тауриэль.
-Купаться - срочно, а спать только через три часа, - зевнув, поправила мелкая. - Ты же не будешь без меня ложиться, да?

***

Буквально замучив Тауриэль просьбами и отстояв вместо нее четыре ночных дежурства подряд (дальше это невменяемое существо с черными кругами под глазами просто пожалели), мелкая все-таки добилась своего. Она достала книжку на, предполагаемо, семуржьем языке (собственно, никто, кроме нее и короля Трандуила подтвердить или опровергнуть это не мог). Но королю дела до этого было ровно никакого, он знал о прибытии этой книги в чертоги только благодаря издержкам профессии - потому что долже был знать все, что происходило внутри его древнего цартсва.
Как оказалось же позже, он был все-таки единственным, способным опознать язык. Потому что мелкая, катаясь в истерике и чуть не воя от досады, со слезами, стоящими в глазах, пропищала:
-Я не помню. Ничерта! Не узнаю ни единого слова, ни единой буквы!
От внезапной обиды и не свершившегося чуда девушка действительно чуть не расплакалась. Она-то думала, что стоит только увидеть родные письмена, как в наплыве внутреннего озарения она вспомнит все. Но не тут-то было. Она даже не могла написать своего имени, что выяснилось с предложением Тауриэль.
-Слушай, - задумчиво пробормотала эльфийка, - ты же называла слово на своем языке, своё родовое имя, тогда, на рынке.
Мелкая тоже притихла, изредка вслхипывая и отирая слезы, и призадумалась.
-Да, кажется, да. А что, произношения так отличалось, что ты заметила?
-Мне почудилось что-то чужое.
Мелкая поникла, погружаясь в воспоминания.
-Вот, если ты вспомнить, как оно пишется - это будет уже что-то!..
-И правда, - согласилась Шеаттхи, тупо глядя в раскрытую страницу, полную палочек и кружочков - букв ее родного языка, из которых, к своему несчастью, она не могла различить ни одной.
Пару дней после того мелкая шаталась, как чумная, без устали повторяя свое имя и рисуя какие-то значки где попало. Но вспомнить все-таки не удалось. Наконец, Тауриэль, уставшая от этих бдений, заявила, что постарается где-то достать азбуку и попросила успокоиться. Шеаттхи отпустило, но все равно ее периодически можно было застать где-то в укромном уголке вместе с книгой, просмотренной уже тысячу раз, в попытке узнать хоть какие-то письмена.
-Что за рунические письмена? - полу-насмешливо, полу-серьезно поинтересовался вынырнувший неизвестно откуда эльф.
Мелкая перепугалась, захлопнула книгу, будто ее застали за чем-то нелицеприятным, и недовольно прошипела:
-Не рунические. Обычные.
-В которых ты не понимаешь ничего, - спокойно парировал принц. А следующий вопрос вдруг оказался абсолютно лишенным оттенка насмешливости: - Это драконий язык?
-Нет, - покачала головой мелкая. - Я думаю, нет. Это должны быть тексты моего родного народа, только вот... - она минуту сомневалась, открывать или не открывать эту тайну, эту часть своей жизни, которую она и до сих пор считала слабостью, раной.
-Я ни слова не понимаю.
Леголас знал об этом - Тауриэль рассказывала. Это был секрет, но настолько важный, что эльфийка не могла не сказать - авось принц бы чем помог. Да знание позволяло ему быть осторожнее, чтобы не бросить неаккуратного слова, после которого мелкая будет еще пару дней ходить расстроенная.
Ельф замер, мысленно конструируя наиболее уместные в данной ситуации предложения и, как на зло, толкового ничего в голову не шло. Только дурацкий обрывок старой человеческой поговорки, который только бы усугубил ситуацию - что-то про человека без рода как дерево без корней.
-Ничего, - неуверенно пробурчал эльф, - ты все вспомнишь.
Мелкая только горько хмыкнула, поднялась и отправилась вглубь чертогов.

***
ну тут ващее ООС попер, берд, бормотуха и флафф
Он хотел бы ее нарисовать. Во весь рост и во всю ширь распахнутых крыльев, демонстрируя одно из тех простых, довольных выражений, которыми ее лицо просветлялось, делалось мягким и сияющим.
-Твой отец позволил бы нам быть вместе, только если бы я вдруг стала какой-то семуржьей принцессой невероятно чистой крови и древнего рода, - говорит она, улыбаясь как-то и светло, и горько одновременно, - но мне никогда ей не стать.
И он знает, что не стать - никогда, и почему не стать.
-Да и то, - продолжает Шеаттхи, - не позволил бы. Я кажусь ему странной, более странной, чем гномы и люди. И еще я смертна.
И, будто бы в подтверждение этому, ее милую, хрупкую фигурку пробивает стрелой - прямо в грудь. А затем еще и еще, в крылья, в руки, ноги, в живот.

Леголас дергается и просыпается. Еще толком не придя в себя, спешно набрасывает халат и как можно более бесшумно и быстро отправляется проверить. По пути он убеждает себя, что это - глупый сон (а это, однозначно, так и было), но нужно увидеть. Ну вот, комната Тауриэль, мелкая лежит, свернувшись клубком и накрывшись крылом (одним!). Эльфийки нет - снова, скорее всего, сбежала смотреть на звезды и думать об этом своем недорослом...
Эльф бесшумно обходит кровать и наклоняется, чтобы видеть лицо и точно убедиться, что все хорошо. Оно спокойное и светлое - как на картине, что Леголасу хотелось бы нарисовать - и ноздри едва-едва заметно подымаются от дыхания.





П.С. Ядоплевательные ФФ про Мери-Сью никогда не переведутся
я еще не так и плоха, не считая пункта с Леголасом, ккккк х)
хотя ладно, она немножко пафосная все-таки - крылья, сферы, все дела :ОО
вот, собсно, эта часть

@темы: Кусок

---

Ого меня понесло же

Город шумел и волновался как шумит и волнуется всякий город во время ярмарки. ТАуриэль даже с оттенком легкой досады думала, что нужно было выбираться утром - тогда бы не было такого столпотворения. Однако в таком случае травников было бы гораздо меньше, а, значит - хуже выбор, выше цены, менее свежий товар... Нужно было прикупить немного редких ингредиентов из-за океана, кое-чего по мелочам для себя и для отряда стражи, а еще Тауриэль чувствовала какое-то непреодолимое желание купить что-то для маленького, взъерошенного существа, шагающего рядом. Король согласился ужасно неохотно, велел никуда не отходить, следить за ней, но эльфийка понимала, что в этом не было смысла. Мелкая сама жалась к ней неосознанно в поиске жащиты и спасения, хотя отношения у них были не то, что особо хорошие - он за все время до этого не проронили друг другу ни слова.
Пришедшая вообще не разговаривала. И, похоже, имени своего не знала - ни родового, ни личного. Поэтому её так и прозвали - Соллатро, что было фонетическим упрощением от Sol-la-ath-ro, буквально: "Путешественник без памяти".
Тауриэль имя не очень нравилось, оно казалось ей каким-то безликим, не определяющим ни пол, ни личность, не дающим никаких характеристик. Образ возникал туманный и слабый, хотя вот она была - очень даже конкретная, осязаемая и напуганная этим миром, странница без памяти.
Она не помнила ничего. И это было так странно, так удивительно и непонятно для эльфов, живщих тысячелетиями, для которых память была священна.
Она было как порождение зла, как насмешка над их верой и святыней, потому что она не помнила ничего.
Её жизнь начиналась полтора года назад, до попадания в плен в чертоги - а полтора года были минутой в жизни эльфа. Нет, даже секундой.
Она помнила секунду из своей жизни, как глупая бабочка, которой суждено умереть на закате - ни к чему не привязанная, не имеющая ни дома, ни друзей, ни опыта.
И мир памятующих, понимающих и знающих, рвался к ней в глаза, набивался в рот, затапливал уши - и она жалась, болезненно бледная, испуганная и молчаливая, она жалась к Тауриэль, боясь прикоснуться, всегда сохраняя заветные десять сантиметров дистанции. Именно эльфийка уговорила короля разрешить им прогуляться (если не сказать точнее - выгулять ее), ведь с момента пленения она не произнесла ни слова. Только дрожала, даже укрытая тремя теплыми плащами, дрожала, не прекращая.
Тауриэль видела, как мелкая тлела, будто слабая свечечка, сходила на нет, исчезала. Казалось, будто ее светлые глаза становились еще более водянистыми, почти прозрачными, и эльфийка бы не удивилась, если бы однажды глянула на нее, а за роговицей был виден только зрачок.
Наконец, завершив все свои дела, девушка отправилась на улицу, славившуюся всякими безделками, игрушками и приятными мелочами. Она долго бродила между прилавков, пропуская мимо ушей оглушительные крики продавцов, нахваливающий свой товар, и размышляла, что же может подойти этому потерянному нелюдимому существу. Вдруг, в самом дальнем уголке переулка, двое наткнулись на маленькую лавочку со всякими летающими вещичками: фонариками, змеями и прочими мелочами для детей. Тауриэль, повинуясь какому-то неясному внутреннему позыву, купила ей огромного дорогущего змея из разноцветной яркой бумаги и небольшой ловчик снов с перьями, мехом и небольшим искуссно вышитым изображением совы. Мелкая приняла подарки осторожно, сначала протянув и отдернув руку, а затем схватила и резко притянула к себе - точно как птица. Казалось, были в ней какие-то птичьи повадки - суетливость,настороженность и нервная жадность. Одно время это отталкивало эльфийку, вызывало ощущение, будто мелкая - вообще какой-то дикий звереныш без разума, живущий только инстинктами, который в любое время готов ее загрызть. Иногда Тауриэль даже сомневалась, что та вообще может говорить - она имела сильное, ловкое, быстро подчиняющееся тело, гибкое и грациозное, и, вполне возможно, была выращена какими-то лесными животными. Все остальные, включая короля, считали, что от нее мало толку, поэтому особого внимания не обращали - знай кормили и выводили справить нужду. Вот у них-то мелкая точно вызывала отвращение - весьма заметное. Не столько тем, что была грязной - она таковой не была, исправно умывалась, купалась раз в неделю и даже пыталась мыть страшно спутанные волосы, сколько тем, что она была непонятной. Казалось даже, безсознательной - и это отталкивало всех.
Всех... мужчин?
Глядя на то, как она ведет себя, как рассматривает все с любопытсвом (если рядом никого не было - никого замеченного), как пробует возможности своего тела, насколько это позволяла сделать тесная камера, Тауриэль почему-то думала, что так ведут себя маленькие дети. И это вызывало внутри отклик каких-то глубоких инстинктов, поэтому она говорила с Соллатро, рассказывала какие-то события из жизни или из происходившего в чертогах в надежде, что когда-то та все-таки заговорит.
Когда двое вышли в поле, эльфийка почувствовала, что ей даже дышать стало свободнее. Она купила все необходимое, даже подарки для мелкой, и с чувством выполненного долга и легким сердцем возвращалась домой. Рядом семенила Соллатро, прижимая подаренное к груди и не имея малейшего намерения с кем-то делиться полученным.
Поле было огромное и чистое - как раз подходящее место, так что Тауриэель повернулась к спутнице и с улыбкой спросила:
-Ты хоть знаешь, как этим пользоваться? Дай сюда, - девушка протянула руку к змею и впервые увидела что-то похожее на проявления недовольства: мелкая отскочила на шаг и нахмурилась, чего она не позволяла себе до этого никогда, прижав подарок крепче.
-Дай, я покажу, как это делается! - девушка слегка повысила голос, и это подействовало на мелкую угнетающе - она опустила голову и, кажется, приготовилась плакать.
Эльфийка легонько обхватила деревянную планку змея и потянула на себя. Соллатро только вздохнула и выпустила игрушку, разочаровавшись во всем мире сразу и решив, видимо, что она все ошибочно поняла, и ей не подарили, а просто отдали понести.
Старшая аккуратно размотала нитку, ускоряя шаг, а затем начиная бежать, чтобы придать змею скорость. Вдруг нитку рвануло из рук, она размоталась до предела, и красивая бумажная фигурка стала парить высоко в синеве, виляя хвостом. Мелкая закинула голову и замерла в этой неудобной позе, будто оцепенела. Прошла, пожалуй, минута, пока она заметила, что Тауриэль протягивала ей никту от змея - мол, на, играйся.
Та снова птичьим жестом тронула веревочку и посмотрела на эльфийку. Старшая кивнула и улыбнулась. Тогда Соллатро крепко зажала нитку в кулак и осторожно пошла по тропинке.
Золотистые колосья пахли солнцем и летом, небо, казалось, даже слегка выцвело по краям от этой невероятной жары. Эльфийска смотрела в спину идущей впереди и не думала ни о чем. Казалось, все решится,все как-то само наладится, она придет в себя, она начнет говорить...
Девушка закрыла глаза всего на пару секунд, впитывая ленивое спокойствие и умиротворение, которого так не хватало все эти месяцы, а когда открыла, то ей пришлось рвануться с места и побежать, чтобы нагнать мелкую, несущуюся вперед со змеем. Сначала в голову закралась крамольная мысль про побег, но это мало было похоже на побег - Соллатро неслась вперед , не разбирая тропы, запыхавшись, то и дело вскидывая голову, чтобы проверить, на месте ли змей, и была, кажется, счастлива. Ее лица не тронула ни улыбка, ни радость - но оно вдруг будто стало ясным, спокойным и как-то по-иному внимательным: не мучительно и напряженно (а вдруг бить будут?), а заинтересованно. Тауриэль не стала ей ничего кричать, чтобы не спугнуть такой момент, просто быстро шла сзади, разводя руками колосья (эх, если наткнуться на сторожа - будет орать, что помяли хлеб...)
Азарт мелкой все возрастал, как вдруг веселье прервалось - особо резкий порыв неизвестно откуда взявшегося ветра вырвал из рук змея и быстро понес вверх. Соллатро бежала и прыгала, пытаясь достать ниточку, и каждый раз уже почти хватала ее, но каждый раз змея уносило все выше и выше. Тауриэль замерла в какой-то растерянности, скорее следя за реакцией мелкой, чем думая о змее, которого нужно было ловить. В принципе, она бы могла стрелой или луком зацепить улетающую веревку, но хорошо, что не сделала этого.
Потому что тогда бы не произошло того, что произошло.
Мелкая, кажется, уже почти плакала от несправедливости, несясь за игрушкой, которую поймать, в принципе, не было надежды - змей уже превратился в маленькую фигурку на фоне неба, как произошло кое-что.
Тауриэль сначала ничего не увидела, просто почувствовала перемену (неизвестно даже, в чем!), которая заставила сконцентрироваться и насторожиться.
А затем она увидела, как, разрывая одежду на спине, появились два маленьких, комичных крылышка, которые с каждым шагом и с возрастанием отчаяния Соллатро становились все больше и мощнее. Девушка стояла в оцепенении, не веря своим глазам, но максимума ее удивление достигло тогда, когда крылья, видимо, достигли нужного размера, и мелкая взвилась в воздух после сильного взмаха. Легла пшеница, поднялась пыль, а пленница, поймав змея, невозмутимо и очень мягко опустилась на землю. Тауриэль едва сдерживалась, чтобы не ущипнуть себя - нужно де как-то убедиться, что это все на самом деле. Конечно, она когда-то слышала легенды о существах, выглядящих, как люди, но наделенных способностью летать, но чтоб ТАКОЕ!
Тем временем, Соллатро аккуратно и проворно смотала нитку змея, плотно прижала его к груди и, легко улыбаясь, обернулась на эльфийку.
Память священна для эльфа, и Тауриэль вдруг ясно ощутила: этот момент она не забудет никогда. Эту золотую пшеницу, эти спутанные пшеничные волосы, эти огромные крылья и этот згляд - понимающий, осмысленный, удовлетворенный. Будто она нашла то, что так долго искала все это время, там напряженно хмуря брови и катая шарик мысли, никак не в состоянии его раскусить. А здесь - раскусила. Вот оно что.
Она вела себя так потому что и правда была... удивительной.

Молодая эльфийка пребывала в таком шоке, что дошла, не гвооря ни слова, не пыталась ничего разузнать в чертогах, да и вообще ничего никому про это не сказала - молча отвела мелкую в камеру и закрыла там. После продолжительного, но неспокойного сна, девушка подумала, что это вообще все приснилось. Ощущение дополнительной нереальности давало еще какое-то неуверенное состояние, будто у нее что-то не то с головой.
Поэтому нужно было проверить. Срочно.
На этот раз не спрашивая ничьего разрешения, осторожно, чтобы никто из подчиненных не заметил, Тауриэль провела мелкую тайными ходами. Добравшись (добежав!) до более или менее просторной поляны, она обернулась на Соллатро и с волнением проговорила:
-Ты можешь повторить то, что сделала вчера?
Та уже приобрела свой привычный, перепуганный и напряженный вид и, как обычно, молчала.
-Ну... Вчера, ты, это... Если я не ошибаюсь - летала? Так ведь?
Девушка немного подождала, но пленница не сдвинулась места и не изменила выражения лица.
-Вчера... ты! летала! - эльфийка стала говорить громко, растягивать слова, но и это не действовало.
Отчаявшись заставить мелкую хоть как-то реагировать на ее реплики, Тауриэль стала размахивать руками, будто крыльями, а затем разбежалась и, размахивая, подпрыгнула.
"Боже, мне почти три тысячи лет - что за цирк я устраиваю перед этой..."
Но лицо "этой" вдруг просияло пониманием - она легонько улыбнулась, отошла чуть подальше, а затем ринулась вперед. Эльфийка даже не успела ничего сообразить, как Соллатро взвилась в воздух и зависла, создавая мощные потоки ветра исполинскими крыльями. Затем, махнув с особенной силой, она выстрелила своим тельцем в пятачок неба, не загороженный деревьями, и исчезла из виду. Тауриэль окатила ледяная волна страха: сбежала?!
Однако у пленницы, видимо, даже мыслей таких не было: через минут она аккуратно и тихо приземлилась рядом, сложив крылья как можно плотнее, будто боясь, что их видом она может напугать или оскорбить эльфийку.
Та чувствовала, как что-то важное в ее голове перестраивается, и, чтобы оставаться в трезвом и холодном рассудке, нужны были тактильные ощущения - это всегда помогало. Поэтому эльфийка подалась вперед и притронулась к крылу. Мелкая резко дернулась назад в страхе и замерла настороженно. Тауриэль тоже испугалась. На секунду они застыли, будто ледяные статуи, чужие, не понимающие, два сущетсва без возможности наладить какой-то контакт. Но тут окрыленная пошевелилась, видно было, с каким страхом и напряжением ей далось это, - слегка развернула крыло, чтобы прижать его к руке эльфийки.
Девушка оторопело гладила дополнительную конечность, чувствуя, какие перья были мягкие, чистые, гладкие и... настоящие.
И в тот день ей пришло еще одно простое, но так долго никем не обнаруженное откровение - Соллатро была вполне себе разумным существом, никаким не ребенком зверей. Причина ее молчание была банальна и до горя проста: кроме того, что она была жутко напугана, она не понимала ничего.
Ни слова из синдарина или общего наречия. Она не знала эльфийского - и это было вполне объяснимо, но из общего наречия помнила только одну,ни с чем не вяжущуюся и ничего толком не значащую фразу:
-Ты обещала вернуться...
От бесмыссленного повторения этих сочетаний у Тауриэль почему-то пробегал морозец по коже, будто это отдавало какой-то очень несчатной и кровавой историей, где обязательно кто-то умер.
В любом случае, она стала учить мелкую языку. Откопать детских книг не удалось - их, похоже, во всех чертогах не было вообще, так что пришлось рисовать самой. Благо, за три тысячи лет Тауриэль набралась много полезных навыков, и удавалось ей неплохо. Мелкая училась быстро, хотя не без проблем - бывали вещи, которые никак не давались ее пониманию. Кроме того, она аккуратно прятала импровизированные "учебники" в найденную нишу в темнице, вместе со змеем и ловцом.
И в один обычный день, точнее, глухой вечер, когда двоим позволено было общаться (хотя король и принц, как и все остальные, откровенно недоумевали по этому поводу и боялись, что мелкая как-то приворожила или околдовала начальницу стражи), произошло кое-что.
Это "кое-что" почему-то происходило тогда, когда этого ждешь меньше всего - так было с Тауриэль. Она читала диалоги под забавными ситуациями, показывающими эльфов и ее, крылатую (почему-то с самого первого своего рисунка Тауриэль решила включить ее как персонажа книги), как вдруг услышала слово.
Произнесенное слово, простое и элементарное, существующее от начала времен. Мелкая подняла глаза и неуверенно пробормотала:
-Спасибо.
Эльфийка замерла на секунду, прислушалась, раздумывая, будто ей это показалось. Но Соллатро глубоко вдохнула и так же тихо, только чуть тверже повторила:
-Спасибо.

чо-то я выдохлась. Это надо подрехтовать, почистить и дописать.
В часности, остался момент с песенкой-фразой и, возможно, еще чо-то забавное из разряда обнаружения прочими эльфами, что она умеет говорить.
и момент сааамй первой встречи, где Лег дал ей плащ.

@темы: Кусок

---

Меня прям прет!

Не хочу ехать; хочу сидеть в теплой ванной и отдыхать :ОО

Обычно где-то в конце недели, чаще всего в пятницу, официально был назначен банный день – тогда она купалась вся, вплоть до крыльев, которые уже нуждались в уходе, собрав мусора и пыли за неделю.
-Тауриэ-эль, - мелкая носилась по чертогам, выискивая начальника стражи, без которой она в ванную по путницам не ходила, - банный де-ень!.. Ну я жду уже час, - делала обиженный вид, когда наконец-то находила. – Обсудите ваши суперважные вопросы попозже, мне еще сохнуть три часа!
Огромные крылья и правда сохли небыстро, а штука с тем, чтобы просто убрать и подождать не проходила. В отсутствие в реальном мире вода никуда из них тоже не девалась. Поэтому выходные, фактически, начинались как только все дела заканчивались – а закончиться они должны были максимум в девять, чтобы крылатая еще успела высохнуть.
-Всьо-о-о, идем, - коверкая слова, тащила за рукав в сторону бани. – И маслом потом же протрешь их, хорошо?
-Да протру, протру, - улыбалась Тауриэль. – Только вот мне еще Леголасу нужно доложить о сегодняшней вылазке…
-Все потом, завтра, все завтра. Ты что, забудешь? Я уже так уездилась за эту неделю, что скорее мыться и спать!
-Подожди еще десять минут, м?
И мелкая ждала, измеряя шагами площадку перед каким-то подобием ограниченного пространства, именуемого кабинетом. На этот раз они почему-то вышли вместе, и мелкая почувствовала, как внутри поднималось неприятное и липкое напряжение.
-Сейчас, мы еще по пути кое-куда зайдем, а ты пока беги за всем необходимым.
-Так точно, командир! – просияла мелкая и бросилась вниз по мосту, не утруждая себя спусками и поворотами, а просто спрыгивая на нижние площадки. Леголас провел их по какой-то неясной, но, в любом случае, уже не нравившейся крылатой причине, до самых купален. В это время там обычно почти никого не было, но в этот раз, как назло, показалась одна из старейших женщин поселения. Пусть она и выглядела так, будто ей только перевалило за двадцать пять человеческих лет, но ехидства и некоторого юмора, который приходит только с годами, было хоть отбавляй. Поэтому мелкая сразу насторожилась: сейчас же точно что-то скажет!
-Тауриэль и Шеаттхи купаться? Хорошенько расслабьтесь после трудовой недели… А что, принц не с вами? – совершенно серьезно, будто бы без доли ехидства спросила старшая, когда эльфийки уже заходили в дверь.
-Нет, конечно! – поперхнулась крылатая.
Начальник стражи, похоже, догадывалась, о чем сейчас будет речь, поэтому только мягко улыбнулась и на секунду задержалась в дверях.
-Не вечно же подругам купать твои крылья, - вела дальше старейшая. – Тем более, твой век не так долог, как наш. Пора и осмотреться вокруг, партию подыскать…
От этих слов мелкая стала не то, что красной (слегка покраснела она еще на словах о принце), а просто пунцовой. Попыталась быстренько проскользнуть внутрь, но старшая эльфийка еще задержала ее:
-Вокруг тебя полно достойных кандидатур, оглянись, наконец! Тем более, учитывая твои замашки, тебе только кто-то с примесью благородной крови и подойдет…
И удалилась, как ни в чем не бывало.
-Я с ума сойду, - пробормотала Шеаттхи и быстро исчезла в горячих и влажных внутренностях купален, чувствуя на себе обжигающий взгляд почему-то всех троих – старейшей, Тауриэль и Леголаса.
Принц же внезапно почувствовал пятничную легкую усталость и тоже решил поскорее закончить все дела, искупаться и спать. Он пожелал доброй ночи Тауриэль и попросил передать то же давно скрывшейся Шеаттхи, а затем направился проверить стражу и завершить кое-какие дела. Настроение стало не то, что хорошим – каким-то добродушным, прозрачным, легким, а последние слова старейшей и сконфуженный вид мелкой, будто кошечка, свернувшаяся клубочком внутри, грели и успокаивали урчанием.
После ванны двое усаживались в отведенной им комнате с камином. Тауриэль помогала Шеаттхи усесться на шкуру медведя, укрыться и обложиться подушками, а так же расположить крылья на двух подставках напротив камина, чтобы сохли быстрее. Это было чуть ли не самое приятное в банном дне – древние истории и рассказы, мифы, легенды, байки и настоящие ситуации из жизни, которых эльфийская память хранила просто немереное количество. В итоге где-то через два с половиной часа рассказов крылья высыхали достаточно, чтобы пропал дискомфорт, и мелкая начинала засыпать. Постепенно дополнительные конечности непроизвольно поджимались, делались меньше, легче, незаметней, а затем – исчезали. Мелкая устраивалась поудобнее и засыпала, и после этого уже укладывалась спать и Тауриэль.

@темы: Кусок

---

Смотрю на экз. вопросы примерно как этот котейка.
Шо сдавать, как сдавать, о чем вы?
Уффф, божества всех религий, особенно буддийской и христианской, а так же божество Шары, помогите мне :3

Кк, вместо заучивания бредошняги - кусочек. Действия без этой всякой чехарды во Властелине Колец, как ее никогда и не было.
<Буду называть их пока именами Толкиновскими, а то без имен вообще печально>
Она зажмурила глаза, так плотно, как только могла, будто в темноте было укрытие. Обжигающий страх превращал сердце и перенапряженные мышцы в фарш, брызгал кипятком на кожу лица. Она чувствовала на себе зловонное, горячее , влажное дыхание и звериный взгляд.
«Господи, хоть бы быстро. Только, пожалуйста, быстро и не больно»
Сердце стучало где-то в переносице. Как же долго шагает смерть. Убей, ну, убей, быстро и не страшно, без пыток – ты не такой умный, не такой изощренный, чтобы кого-то пытать.
Слезы непроизвольно потекли по щекам, и девушка отметила, какие они горячие по сравнению с холодной кожей. Слезы ужаса.
-Открой глаза, - прозвучало холодно, отчужденно и властно. – Открой! – с напором, со звоном в тишине.
Орк говорит понятной речью? Как такое?.. Синие удивление смешивалось с чернильно-черным страхом, ужасом, создавая грязный оттенок. Сердце металось в тахикардии. Отсветы пылающего города выхватили лезвие кинжала, наставленное ей прямо между глаз. Что-то вязкое и жидкое сочилось по нему и капало вниз. Еще один взрыв света позволил рассмотреть поближе: кинжал торчал точно из шеи орка, из его яремной впадины, и кровь без напора, но обильным потоком стекала на ощетинившуюся броню.
В свете далекого пожара его волосы казались золотыми нитями.
-Тебе просто повезло, - говорил коротко и отрывисто, и как-то так, что ей приходилось прислушиваться – то ли голова уже не соображала, то ли он перешел на эльфийскмй?
Сознание вяло, лениво оценивало происходящее, запоминая малозначительные факты, которые при повторении в спокойной жизни будут вызывать у нее припадки ужаса: влажность и холод камня стены, к которому она была приперта, темную блестящую лужицу под ногами, сталь кинжала, выхватываемую огнем с других улиц…
Сильным движением руки эльф отбросил труп в сторон, освобождая кинжал, и с отвращением тряхнул им, пытаясь сбить кровь. Вытащил второй, протянул ей:
-Иди в лагерь. Защищайся этим. И не закрывай глаз. Понятно? – последнее он уже почти выкрикнул, и на глазах крылатой снова выступили слезы. – Быстро!
Девушка схватила нож и, выставив его вперед, будто пытаясь угрожать миру, будто пытаясь напугать его (Смотрите! Жало, у меня есть жало!), мчалась, что было сил.
Сознание металось в конвульсиях, как трупы на брусчатке, как языки пламени полыхающих домов. У меня есть жало, мне впихнули в руки жало, но мне неловко держать его, и я не умею жалить. Город сходил с ума.
Глаза сушило горячим ветром, разъедало дымом и жаром, но слезы не текли. Они перестали течь, когда она, зацепившись ногой о труп, рухнула прямо возле отрубленной головы, и остановившиеся глаза были прямо напротив ее глаз. Сухой позыв выплюнуть внутренности, выплюнуть сознание и самоопределение прострелил тело, оно содрогнулось нервно и неконтролируемо, но слезы не потекли.
Все сгорело вместе с этим пожаром.
Она добежала до лагеря. Там, где не так густо и яростно стреляли, уже летела, разгонялась, взлетала и падала, не в силах контролировать неожиданно ставшую такой сложной и непонятной сферу. Она добралась до лагеря, рухнув на ветки бесчувственным мешком мышц и костей. Она в лесу. В лагере. Вокруг – свои, лесные.
Глаза закрывались, изображение плыло и цвета двоились. И когда ей на встречу бежала Тауриэль, то на секунду, на несчастную крошечную секунду показалось, что она сейчас выхватит кинжал и пронзит горло. А стало так легко, так просто и легко потому, что тяжелое тело осталось внизу, тяжелое тело соскользнуло с ветки.
-Шеаттхи!
Эхом, морскими волнами разбивалось, разлеталось в голове. Это было сказано тогда или произносилось сейчас, над ее головой? Сознание приходило, впитывалось в тело, как далекий звук, неразборчивые слова, что становились яснее и яснее. Наконец, резкость мышления и воля вернулись. Девушка не стала открывать глаз – слушала. Треск костра, приглушенные переливы мягкого синдарина (она могла бы разобрать, о чем речь, но сил концентрироваться просто не было), напоминавшие родной язык.
Родной. Язык. Вдруг в Сферах, вдруг все только приснилось, она просто неудачно как-то ударилась головой во время тренировки и все опять – приснилось?
Крылатая приоткрыла глаза. Сначала все виделось пятнами – разнообразными оттенками золотистого.
-Очнулась? – певуче пронеслось над головой, мягко так, мягко, мол, лежи еще, аккуратно.
-Вроде, - прохрипела младшая, голос не слушался, дрожал и надламывался. – Где мы?
-На пути к чертогам, - все так же нежно ответила эльфийка, и что-то успокаивающее поселял в душе то ли тон ее голоса, то ли эта новость. Вдруг так до опьянения захотелось в чертоги, забиться в самый дальний, самый глубокий уголок, чтобы не нашли, не достали, не обнаружили, чтобы никаких вопросов и никаких слов. Но слова рвались наружу, будто шторм, будто девятый вал, сметавший всякие плотины. И поэтому казалось, будто она царапала горло словами, царапала его железным пучком внутри, который не давал говорить – а она говорила и царапала до крови.
-Тауриэль, я та испугалась… - прошептала одними губами, чтобы поняла только эльфийка. – Я так… Я ничего не могла сделать, просто стояла там и рыдала, пока не пришел… он, - имя Леголаса не слетало, не выплевывалось с губ – упорно. – Он дал нож, и я побежала в лагерь, упала, и прямо передо мной… Прямо передо мной…
Тауриэль гладила ее по голове. Ей не обязательно было знать, что увидела младшая. Это было что-то из разряда оторванной конечности, или трупа ребенка, или девушки с перерезанным горлом, или мужчины с размозженной головой… Что-то из этого.
-Я… - девушка захлебывалась слезами, - я такая трусиха… Мне было так страшно, мне до сих пор так страшно. Мне кажется, что я умерла бы от страха, что я умираю от страха.
Сидевшие у костра уже давно перестали перешептываться и слушали этот незатейливый диалог двух женщин – маленькой и побольше.
-Это естественно. Это норма. Природа, - мягкая рука раз за разом опускалась на спутанные и грязные светлые волосы крылатой.
Она помотала головой:
-Вы же не боитесь. Вы все – не боитесь!- голос звякнул, будто металл, и, чуть тише: - Особенно он. Не боится… А у меня, у меня… Будто физическая боль, внутри все выворачивает. Как я смогу драться, если, мне кажется, я даже жить не смогу, не смогу одна ходить никуда, не смогу видеть вилки и ножи, потому что они острые, не смогу смотреть на фонари, потому что их свет – желтый, как у пожара, не смогу смотреть людям в глаза, потому что у мертвого…
Слова растворились во взрыве нового рыдания.
Эльфийка схватила крылатую за плечи и легонько тряхнула:
-Посмотри на меня. Посмотри. Ты думаешь, мне не было страшно? Думаешь, не было? Думаешь, им всем не было? Только вот что – ты пережила страшнейшее. Все уже закончилось, а ты осталась жива. Это не убило тебя. Ты превзошла это, прошла, продралась сквозь это, выцарапала себе жизнь. Оно не достало тебя, не ранило тебя, не убило тебя. Ты все еще здесь, в своем теле, в своем сознании. Ты выстояла. Слышишь? Ты – выстояла!
После это фразы, свистнувшей, будто стрела в ночном воздухе, крылатая молча бросилась в объятия Тауриэль, подрагивая и всхлипывая. Сталь подходить другие, хлопали по спине и плечам, говорили какие-то утешительные слова, меша общее наречие с синдарином, что свидетельствовало – слова были из самого сердца. Крылатая подняла заплаканные глаза, обвела присутствующих, сгребла в охапку тех, кто был ближе всего, захватив, конечно же, Тауриэль, и прошептала горячими губами:
-Спасибо вам всем… Если бы не вы, я бы уже ласты склеила от этого всего… От этого ужаса…
Когда закончились слезы, когда уровень затопившего страха слегка сошел, девушка заснула.
-Выдвигаемся в чертоги, достаточно тут сантименты разводить, - разнеслось на синдарине, удивительно хлесткое и неприятное. Все поспешно зашевелились, собирая вещи, и эльфийка тоже ставила готовиться к выдвижению, путаясь аккуратно надеть на младшую плащ. Благо, крыльев сейчас не было, так что это не вызвало непреодолимых затруднений. Когда уже все были готовы, с помощью еще двоих из команды, подоспевших вовремя, девушка водрузила на спину безвольное тело младшей.
-Я понесу, - холодно и отстраненно отозвался Леголас, будто был погружен в это время в какие-то совсем другие, очень важные мысли.
-Не думаю, что эта затея понравится королю Трандуиллу, - так же холодно и безучастно отчеканила эльфийка. – Вряд ли он воспримет это как помощь измотанному боем товарищу, скорее как попытку крылатой соблазнить принца и подать ему надежду там, где ее нет, - неприкрытая ирония в ее голосе даже слегка ошарашила Леголаса, который не совсем понимал, к чему это было.
-Ты устанешь, - резонно заметил эльф.
-Тогда мне кто-то поможет. Кроме вас, принц Леголас, - уважительная форма, холодный тон и сама суть предложения свидетельствовали о том, что Тауриэль не была настроена больше продолжать разговор.
Выдвинулись. Леголас шел сзади, почти брел, давая волю раздумьям, затапливавшим разум. Глаза отдыхали на спинах идущих впереди – все целы, все живы. Видел, как тонкими сине-голубыми нитками начинала очерчиваться поврежденная сфера, покрывая собой Тауриэль и даже пару идущих рядом эльфов. Последние тихонько обменивались впечатлениями от пребывания внутри – будто тело и все вещи стали легче.
Эльф думал о кинжале, который сдуру впихнул ей, не подумав. Трехгранный стилет – таким в бою особо не помашешь, годиться разве что для шпионских вылазок и дворцовых переворотов, когда нужно тихо, без крови, во время объятий всадить кому-то нож меж ребер. Да, рана почти не кровоточила за счет особой формы, была незаметной, что делало это оружие идеальным для таких предприятий. Казалось, что она ошиблась с мишенью – подошла, тихо обняла его со стороны и всадила стилет со спины в самое сердце, да еще и провернула пару раз для верности. Крови не было. По прекрасному лицу не пробегало даже тени, но внутри саднило, саднило, и не находило слов, чтобы вылить скопившееся там.


Ей нужно имя. Шамсин Тебризи - красивое, но уже не оно. Нужно новое. Её.

Блиа, я нервничаю и боюсь.
Сильно.
Сильно.

@темы: Кусок

---

БОжеянезнаю, как я все это сдам
Паникапаника
Несите Гидазепамчик!
А еще я посмотрела Хоббита, и меня понесло
Из тех, кто периодически читает это, откомментите, плз, как-то няшно :3 а я знаю, что вас, в лучшем случае, двое
Я думаю, что вы дадите мне сил прорваться.
Напишите мысли, впечатления, догадки, такое.
Пжлс.
Нужна поддержка ибо :3 А это - то, что меня поддерживает. Мысли о других мирах и других судьбах.

Набор скетчей. Иногда - очень кратких. Идея пропадала прям посреди :3


-Видели ее? Едва-едва влезла в камеру, кости хрустели!
-А если что-то сломает?
-Тебе-то какое дело? Нашелся тут защитник обездоленных!
-Эй, что это на тебя нашло? Они ведь нам ничего плохого не сделали, просто шли через лес нашей тропой…
-Это само по себе уже не ахти. Плюс, предводитель этой шайки – некромант.
-Некромант?! Тогда как она оказалась рядом с ним?
-Да пойди и узнай, раз тебе так интересно! А я, лично, собираюсь идти праздновать!

Он спустился бесшумно, когда уже все ушли. Нужную камеру искать долго не пришлось – было заметно сразу. Издалека казалось, что в камеру зачем-то напихали огромный моток белой ткани, которая едва там вмещалась, и выпирала через решетку. Но, если подойти ближе, становилось понятно – это были перья. Большие белые перья торчали из проемов в решетке, заламываясь под неестественными углами, вот-вот грозясь сломаться. Эльф легонько постучал по решетке металлическим нарукавником. Звон был неприятный и громкий, но существо внутри, казалось, не обратило внимания. Наконец, крыло, закрывающее собой весь вход, немного похрустывая перьями, вынимаемым из проемов, отодвинулось, и стал виден человек. Она сидела, склонив голову и плотно прижав к телу ближнюю часть крыльев, чтобы согреться. Маховой, огромной и едва влезавшей частью, то ли закрывалась от всех, пряталась, то ли – опять же – грелась, соорудив некоторое подобие кокона.
-Ты из Сфер? – голос разнесся в пространстве и растаял где-то глубоко в чертогах.
Она только легонько кивнула.
-Как давно ты там была?
Пленница долго сомневалась, но, наконец-то, решилась подать голос:
-Давно.
-Конкретнее? – голос эльфа оставался таким же холодным и безучастным, как и выражение лица, но почему-то внутри начинало зарождаться раздражение. Раздражение на то, что… она не знала, не догадывалась, да и – если трезво поразмыслить – и не могла знать, кто его интересовал.
-Вам-то зачем? – вздохнула, то ли приходя в себя, то ли просыпаясь, и подняла голову. Светлые волосы поплыли волной, открывая часть лица. – Знакомый там кто есть, что ли? – в вопросе звенела самая настоящая, неприкрытая насмешка.
Эльф стал раздражаться еще больше, но виду ни в коем случае нельзя было подавать виду.
-Если и так, что здесь такого удивительного?
-То, что это ложь, - отрезала пленница. – Жители Сфер не выходят наружу и никого не пускают внутрь.
-Но ты же здесь, - с немалой долей ехидности подметил эльф.
-Кто сказал, что по своей воле? – здесь уже проскочило что-то болезненное, что-то незажившее. И, как бы укрывая свою невзначай обнаруженную и потревоженную рану, она снова постаралась закрыться крылом, сообщая тем самым, что разговор окончен.
-Стой. Подожди, у меня есть предложение. Я выпущу тебя, но только тебя – никого из этой шайки больше, - если ты отправишься в Сферы, чтобы узнать об одном… - эльф подыскивал подходящее определение, – об одном их обитателе для меня.
-Кто гарантирует, что я не сбегу?
-Заклинание, которое убьет тебя, если попытаешься.
-Кто гарантирует, что меня не убьют?
-Охрана, которую я тебе предоставлю.
-А мне что за это будет?
-Свобода. Разве этого недостаточно?
Пару секунд девушка сидела без движения, взвешивая все за и против, а затем, наконец, пошевелилась:
-Я согласна. Расскажи, кто она, как зовут и как выглядит.
Принц почувствовал укол в сердце: откуда эта крылатая знала, что тот, кого он ищет – именно девушка?
Уже через десять минут пленница потягивалась и разминала затекшие конечности, довольно щурясь. Ситуация немного поправилась – пусть, может, и не надолго – но почему бы этому не порадоваться прямо сейчас?
С мощным хлопком крылья распахнулись, и девушка почувствовала, как натягиваются самые мелкие, самые незначительные мышцы. От удовольствия закрыла глаза, а когда распахнула их, в лоб смотрел наконечник стрелы.
-Вздумаешь дергаться – всажу между глаз, - безучастно отметил эльф.
Они еще долго бродили по бесконечным мостам, коридорам и галереям, полным колон. «Пытается меня дезориентировать, чтобы ничего не запомнила? – девушка хмыкнула. – Да я и не пытаюсь».
Наконец, они остановились перед какой-то массивной и достаточно внушающей украшенной дверью.
-Жди здесь, - эльф исчез внутри. Не успела деушка подумать о побеге, как он туи же показался, будто вещь, которую нужно было взять, лежала в метре от выхода.
Вынес какую-то старую тетрадь, в потрепанной кожаной обложке, видавшей виды. Пролистал, нашел нужную страницу и ткнул пальцем в изображение, показывая пленнице.
-Текст не читай, - строго скомандовал.
«Даже если б и захотела… Ничего не понятно»
Девушка быстро пробежала глазами по витиеватому письму, удивилась его аккуратности, и перевела глаза на рисунок. Это был набросок – быстрый, но очень умелый. Он показывал некое существо – похоже, женского пола – в анфас, профиль и в аналогично в полный рост – лицом и сбоку.
Лицо было узкое, худощавое, но не от природы – скорее, измученное. Волосы подстрижены под ноль, что вызывало ощущение странности и какой-то иррациональной уродливости. Но это было не главное. Главное – ужасное искривление спины, выгнутой дугой так сильно, будто у нарисованной был горб, под тяжестью двух грязных, растрепанных, израненных и безвольных мешков с мышцами, свисавших вниз.
Пленница с ужасом понимала, что это были крылья. Но в следствии какой-то чудовищной ошибки, мутации или еще черт знает чего, у их обладательницы не хватало сил удерживать их. Они ведь и правда были очень тяжелы для обычного человека. Только родившиеся в Сферах (а там рождались все обладатели тех или иных крыльев) могли носить на себе эти дополнительные конечности. Девушка перевернула страницу и вздрогнула. Рисунок со спины. В обнаженном виде.
Спина не то, что не была похожа на нежную спину девушки, - она вообще никак не походила на спину нормального человека. Дополнительные пары мышц, необходимые для того, чтобы хоть как-то удерживать этот неожиданный груз, вздувались массивными и очень заметными буграми, находясь в постоянном напряжении. Да и все остальные мышцы были так сильно перегружены, что их можно было без проблем нащупать под кожей и даже, вероятно, перечислить. Они были видны. Практически все. Спина превратилась в чередование бугров и впадин, покрытых тонкой слабой кожей.
Пленница вздохнула.
-Зачем тебе знать о ней? Она приходила сюда?
-Да, - коротко бросил эльф.
-И что, направилась в Сферы? Тогда, скорее всего, ее уже нет в живых.
-А вот это уже тебя не касается, - с нажимом ответил светловолосый. – Твоя задача – отправиться в сферы и найти ее.
-А если не найду? Если она правда погибла? Как вы представляете себе жизнь такого человека, а?
-Ну ты же как-то живешь, - почти зашипел эльф.
-Мои крылья только на половину из плоти, - зло прищурилась пленная. – Вторая половина – это магия, эфир, энергия – называйте это как угодно. А у неё этого, как вижу, не было. Иначе ничего такого бы не произошло с ее телом.

***

Крылатым было дозволено обитать в Сферах и даже перемещаться между некоторыми их уровнями. Более того, драконы относились к младшим покровительственно и доброжелательно, защищали, обучали и всячески способствовали изобилию и процветанию. Но только при одном условии. Мира вне Сфер не должно было существовать.
И, если первые, давшие соглашение, еще как-то переживали об этом, то когда они перешли на высшие уровни, вскоре все забыли об этом, наслаждаясь красотой, свободой и богатством Сфер.
(О девушке, вышедшей из Сфер – последовала за любовью?)
Драконы дали ей карту, на случай, если у ребенка все-таки появятся крылья.
Они не должны появиться, т.к. кровь смешанная.
+ условие: крылья появлялись только в близком присутствии дракона, поэтому новорожденных носили на благословение.
Она ушла и жила долго и счастливо, привыкая ко внешней жизни (возможно, случайно раз побывала во внешнем мире, влюбилась и пожелала вернуться?)
Но все перевернулось с ног на голову. Обезумевший дракон пробил защиту Сферы и вырвался наружу, пролетел как раз над тем лесом, где гуляла полу-семург.
В тот день со спиной стало что-то происходить. Через пару дней на ней набухли два огромных горба, неимоверно болевшие, не дававшие спать. Мать водила ее по знахарям и заклинателям и молилась, чтобы это было не самое страшное – крылья.
В конце концов, нарывы вспороли серебряным клинком, и это оказались два слабеньких, мокрых и неоперенных крыла. Росли они с неописуемо огромной скоростью – тело не успевало привыкнуть, девушка едва могла передвигаться, теряла равновесие и умирала от нестерпимой боли в спине. Искривилась осанка, выперлись наружу перенапряженные мышцы, боль мучила постоянная. Нельзя было толком принимать душ, поэтому состригли волосы. Мылась нечасто, т.к. крылья очень долго сохли. Почти не ходила, сидела возле камина, а крылья раскладывали на подсдтавке, чтобы хоть как-то облегчить нагрузку на спину.
Мать отдала ей карту, написанную драконами, но призналась, что уже не может прочитать ничего – и велела отправляться к эльфам. Там она и познакомилась с этим светловолосым, и началось это путешествие к Сферам. Попасть туда удалось. Её вылечили и вернули в нормальный вид.Отросли волосы. Изменилась внешность. Она великолепно научилась летать. Все же захотела вернуться домой. Ей разрешили, при условии, что все забудет. Ее захватили в плен, продали в рабство некроманту, который, как оказалось, ничего особо мерзкого не планировал (хотя это странно, над этим надо поработать; может, не некроманту, а просто человеку). А это караван, идущий эльфийской тропой через лес, захватили эльфы. И этот Прынц (пока буду называть его так) дает крылатой задание смотаться в Сферы и узнать, что произошло с той, что была тут пять лет назад.
Потом почему-то ей разрешат вспомнить.

Девушка стояла, ошарашенная, и смотрела, как раскручивается спираль истории, спираль ее жизни, жизни ее родителей и еще многих жизней. Губы невольно подрагивали, и слезы текли из глаз.
-Почему ты плачешь? – эльф уж собрался положить ей руку на плечо, но в последний момент одернул, сжав руку в кулак.
-Не знаю, - всхлипывала крылатая, - просто…слезы текут и текут.

***

Пока она пребывала в чертогах, там стало, казалось, в несколько раз более шумно. Молодые эльфы будто с ума посходили – они охотились за ней, устраивали засады и облавы.
Все преследовали свои цели: кто – перьев надергать для стрел, кто – крылья потрогать, были такие, кто даже хотел прокатиться. В итоге все, кто не был занят чем-то серьезным, и кому по возрасту не перевалило за тысячу, с огромным азартом гонялись за крылатой, которая с не меньшим азартом улепетывала от них, вопя обидные слова про их скорость, ловкость и прочие качества. В чертогах творился дурдом. Дурдом вспыхнул с новой силой, когда король (хоть и ужасно нехотя) отправился на переговоры всех великих государств (в самом деле, не мог же он не приехать, тем самым объявив свое не очень великим).
В один из обычных дней, примерно на средине утренней погони-зарядки, крылатая неслась по тоненькому мостику и весьма успешно уклонялась от летящих стрел. Стрелы, естественно, были не боевые, но все-таки пропустить значило ударить лицом в грязь и попасться, что никак было нельзя. Крылатая повернулась, чтобы насмешливо что-то прокричать мчащимся сзади, но ее намерению не суждено было сбыться. С внушительным хрустом, и больно ударившись, она влетела в кого-то, очень не вовремя оказавшегося на этом узеньком мосту. На спину сразу приклеилось пять или шесть стрел, а тот, кто поймал ее, вообще, похоже, сейчас общипывать или желание загадывать станет – таким были условия поимки.
Однако ничего такого не произошло. Девушка медленно приоткрыла глаза, но увидела только светло-оливковую ткань одеяния лесного эльфа. Это мог быть кто угодно.
-Прекратите и отцепите это с нее, - а вот голос сразу все объяснил, резонируя прямо где-то внутри черепа, потому что принц до сих пор не отпускал крылатую.
Когда подопечные быстренько сняли стрелы и ретировались, принц наконец-то отпустил тунику крылатой, которую до этого крепко сжимал в кулаке.
-Нужно поговорить.
-О чем?
-Кое о чем важном. Пойдем.
-А кто сказал, что я хочу?
Принц вздохнул. Только не снова этот припадок бессознательно-детского, ужасно капризного поведения.
-Ради всего святого, тебе же не пять лет! Просто выслушай меня, идет?

***

Двое вели ее под руки, она едва переставляла ноги. Огромные крылья не держались, конвульсивно дергались, периодически задевая и ударяя ведущих. Принц порывался спросить, но слова застревали в горле, цеплялись и путались в языке, а сердце почему-то трепетало. Нашли самую огромную кровать, на которую ее и положили, но раскинутым крыльям все равно понадобились подпорки. Пока бегали за лекарем, она очнулась. Едва приподнялась посредством того, что выгнулась в спине – крылья стали снова тяжелыми, утратили магию, просто неподъемные куски мяса, изрезанные, израненные.
Стрелы вытащили. Дали зелья. Колдовали. Оставили ее одну в тишине. Медленно, медленно и неуверенно начали появляться тонкие голубовато-фиолетовые проблески. Сфера возобновлялась. Крылья заживут быстрее – в разы быстрее, и снова станут легкими, такими, что их возможно будет поднять и гордо носить за спиной, демонстрируя крутые изгибы мощных мышц.
Принц подходит и аккуратно касается уже порисовавшейся, обнаруживающей себя сферы – похожей на стеклянную, подсвечивающей синим. По ней идут неспокойные волны, и эльф уже готов одернуть руку, но замирает и стоит. Волнение прекращается. Он нажимает сильнее, и оболочка поддается – рука проходит сквозь.
Внутри приятно никак. Ни тепло, ни прохладно. Вдруг в голову приходит мысль, что крылатая более всего уязвима даже не тогда, когда сферы нет вовсе – тогда она подвержена законам человеческого мира, а вот сейчас, пока спит в этой своей колыбели, слушая древние драконьи песни.

***

Мощный удар со спины сшибает с ног, и эльф уже готов вырываться и драться, но падение затягивается – слишком затягивается. Через минуту примерно принц понимает, что он не падает, а летит. Парит в воздухе, поднимаясь все выше и выше. Сначала опасность явная и ощутимая – свистят стрелы и камни, пущенные пращами, сверкают мечи и копья, но вскоре она начинает удаляться, делаться меньше и незначительней. И когда шум битвы остается уже далеко внизу, он понимает, как, с помощью кого взлетел. Тонкие бледные руки обвивают за торс, пальцы скорчены от напряжения. Несущая подает голос:
-Что-то я думала, что вы легче будете, - голос дрожит и прерывается, дыхание сбитое, неровное.
-Ты что наделала? – шипит, не сдерживая злости. – Кто я теперь? Трус? Предатель? Командир должен оставаться на поле боя до последнего!
-Ага, чтобы его там прикончили?
-Пусть лучше так, чем навеки покрыть себя позором предательства и трусости. Мне сменить своего отца на троне!
-Это будет еще о-о-очень не скоро, - девушка поудобнее перехватила руки, - помнившие умрут, все забудут.
-Но только эльфы не забудут, все, кто был со мной – не забудут.
-Если останутся в живых, - добавляет крылатая, слегка перемещаясь в бок, в попытке увидеть его лицо.
-Лучше отпусти меня,- злобно шипит эльф. – Если я не разобьюсь насмерть, это будет всяко лучше, чем быть спасенным девчонкой с кучкой перьев за спиной.
Крылатая молчит и как-то подозрительно сопит.
-Ты вообще понимаешь, что только что сказала?! «Если останутся в живых»! Хочешь сказать, а спасся за счет смертей своих братьев, бросив их на растерзание… Хорош принц, - и холодным, полным решимости голосом, - если ты сейчас же не опустишь меня где-то, я отрежу тебе кисти рук.
Она не подает ни звука. Только дышит неестественно быстро, дыхание трепещется вместе со сходящим с ума сердцем. Наконец, без особых церемоний выполняет требование – опускает на ветку какого-то дерева, неожиданно вовремя оказавшегося под рукой. Эльф спускается на более надежную и крупную опору и замечает целый лес – огромный и могучий, здесь-то он сориентируется на раз. И вдруг, обернувшись, он видит, как все его товарищи, все до единого аккуратно перебираются по веткам поближе к предводителю, а небольшая стайка крылатых упархивает вверх.
И среди них, почти вертикально вверх, почти отвесно, совершая мощные махи усталыми, судорожно подрагивающими крыльями, поднимается она.
-Ну и куда ты? – кричит он непонятно кому.
-Рыдать и психовать, - отвечает легко реющий рядом парень. Взмах – и он уже вверху, над лесом, над ветками.
Принц бежит, ломая ветки, но догнать не в силах. Она, кажется, уже не напрягается – просто парит в воздушном потоке неизвестно куда, неизвестно зачем, отдыхая и расслабляясь.
-Стой! Подожди! – орет эльф, понимая, как безрассудно в такой ситуации еще и кричать. – Я не то имел в виду.
Но она либо действительно не слышит, либо умело делает вид.

***

-Какого черта он называет меня Пушистой?! Это бесит, бесит, бесит, - с каждым словом крылатая пинает стоящую рядом табуретку.
-Как он тебя называет? – эльфийка улыбается спокойно, обезоруживающе.
-Сехаттхи или как-то так.
Старшая секунду думает, затем понимает, о чем идет речь:
-She’atthi (sehaththi, упрощенное для произношения)… Это не совсем Пушистая. Это он сам так перевел, чтобы не раскрыть истинного значения для тебя. Красивое имя. Оно значит что-то вроде Мягкокрылой, такой, что обладает мягкими крыльями.
-И чем же оно красивое? – удивляется крылатая.
-Тем, что оно выражает его отношение к тебе. Нежное, почтительное и уважительное.
Сердце младшей екает и проваливается в желудок, оставляя вместо себя расплавленную пульсирующую массу. Кровь ударяет в щеки.
-И в каком месте его отношение ко мне почтительное, уважительное и… нежное? - На последнем лицо делается пунцовым, так что Шеаттхи спешит отвернуться, чтобы старшая не заметила ничего.
-В имени он прямо указывает на твои крылья, не называя их странными, инородными или чужими, он просто констатирует факт. Это уважение, почтение и принятие. Ведь мы, эльфы, не слишком открыты к инородному. А корень, значащий «мягкий», выражает не столько характеристику твоих крыльев, как его отношение к тебе. Он видит тебя мягкой и нежной.
-Да что ж тут хорошего, - начинает закипать мелкая. – Я не хочу быть трусихой! Никогда! Вообще!
-Я не об этом… Просто прими то, что это так. Я думаю, что это так. И что он сам себе толком еще в этом не признался, но его выдают подобные вещи вроде имени.
-А-а, ужас, я как об этом подумаю, внутри все переворачивается! Я и так себя рядом с ним не фонтан чувствую, а тут вообще будто молотом по голове зарядили.
-Почему? – снова улыбается старшая.
-Ну, из-за этого… почтения-уважения, но это еще не так страшно. Особенно страшно –из-за нежности.
-Что ж тут страшного? – улыбка мягкая, успокаивающая. – Даже для бессмертных эльфов естественно чувствовать к кому-либо нежность. Бывает, что даже не к своим. К тебе сложно ее не чувствовать, правда. Поэтому он и дал тебе такое имя – Мягкокрылая.
Крылатая чувствует, как горячее, просто обжигающее, непреодолимое, опьяняющее осознание чувство заполняет ее тело: ее любят. Ее, глупую, неуклюжую, трусливую и слабую, любят. Тем более – кто, образец красоты, силы и ловкости, и..!
Голова начинает кружиться, кислорода не хватает, мир плывет. Девушка чувствует, что становится еще более неуклюжей, но почему-то она перестает отторгать это свое качество.
-Пойду проветрюсь, - бурчит невнятно и на ватных ногах двигается в сторону выхода.
-Сходи, проветрись, - улыбается эльфийка.
Девушка сходит с мостика, прыгает вниз и, распахнув крылья, планирует, будто лист бумаги на ветру. Развеваются волосы, лохматятся мысли. Больше всего пришибло это – «нежность».
Не может быть правдой. Но, даже если не правда, так приятно разжевывать эту сладкую мысль, так приятно обнимать эту теплую мысль, что тебя здесь, в далеком краю, не свои, непохожие, не такие, любят. Вот просто так. Ни за что. Они принимают твое альтернативное строение и твой непохожий характер. Они тебя любят.
И хочется обнять, обнять хоть кого-то из них, чтобы сообщить: «И я вас люблю, я вас так люблю! Спасибо вам за то, что принимаете меня, спасибо…»
Скоро должны вернуться после очередной вылазки в лес. И она торчит у ворот вместе с вратовыми, периодически срывается с места, чтобы описать широкий обзорный круг. И когда уже почти засыпает, уставшая от переживаний и немного разочарованная, издалека начинают доноситься приглушенные красивые голоса. Она поднимается и видит его во главе колонны – легко улыбается, отвечая собеседнику. И она нехотя расплывается в улыбке, а за спиной расправляются крылья – второе отражение всего, что на сердце. Сердце трепещет и волнуется – а вдруг неправда, вокруг него же столько красавиц, почему я, и вообще?!
Но какой-то внутренний позыв говорит: «Наплюй и иди». И она идет, не понимая, кто он ей – друг, кто-то больший, или же просто знакомый, или покровитель, или будущий царь королевства, что ее приютил, или тот, кто вечно не слушает и насмехается, или…
Чувства мешаются, создавая смятение в душе, непереносимое, жгучее смятение. Мощный взмах крыльев выбрасывает легкое тело вверх, а затем, сложив их, она почти стрелой падает, распахнув в последний момент, чтобы не разбиться. Приземляется прямо перед носом молниеносно – но вся команда, как обычно, успевают натянуть луки прямо ей в лицо.
Крылатая улыбается.
-Шеаттхи! Что ты здесь делаешь? – изумляется кто-то из стоящих позади.
-Вышла встретить, принесла перекус, - бодро рапортует крылатая и краем глаза наблюдает за главой. Только бы опять не начал вычитывать из-за того, что вышла за ворота. Но он устал, но он, кажется, рад ее видеть. Принимает яблоко из рук и благодарно кивает.
-Ну что, ну что там в лесу-то? – допытывается мелкая. – Есть чо интересное? Много пауков положили, а? Да ладно, и так знаю, что много! Ничего странного больше нет? Расскажи-ите, а лучше в другой раз возьмите с собо-ой…
-Это у господина интересуйся, - кивает шатен, удивлявшийся до этого ее присутствию здесь.
Когда они заходят в чертоги, и все расходятся по своим делам после отчета королю, крылатая не отстает от принца. Сердце трепещет, щеки краснеют, но она как-то выдавливает из себя:
-Может, чайку по чашке опрокинем, а? Умираю от жажды, целый день тут тренировались – ужас просто. Я думала, я помру! Чуть ласты не склеила, чесслово…
Эльф улыбается устало и спокойно, и крылатую будто током прошибает – он никогда так не улыбался ей.
-Выпьем, - кивает, - только что это на тебя нашло? Прилив неожиданной нежности к твоему мучителю? Синдром мазохиста?
«Опять это слово. Нежность». Мелкая чувствует, как становится слишком жарко, а нужные слова разом выпадают из головы, смущение захлестывает всю ее, до кончиков волос.
-Ну, это… - стоит только вспомнить слова старшей подруги, как вдруг находится, что сказать: - Ну, спасибо за то, что я живу здесь в тепле, довольстве и заботе, что вы терпите мои выходки и не выгнали… пока еще…
Голос ее звучит неуверенно, а голова опущена вниз, будто она пытается спрятать то, что говорит, сделать его менее слышимым.
-Да не за что. Что же с тобой еще делать-то, с такой… особенной, - улыбка сквозит в голосе.
И крылатая чувствует, как ее захлестывает. Воспоминания о былых тяжелых временах наплывают, подтапливают, сочатся выступающими на глазах слезами. Она бросается на эльфа и обнимает его, уткнувшись носом в грудину.
-Спасибо вам за все…
Принц понимает, что остатки самообладания тают в теплых объятиях, и что если это не прекратится, то он за себя не ручается, но отстраниться от нее – значит разрушить такой момент, такое откровение, такой шанс…
И он стоит, вспоминая древние тексты, загадки, умножая в голове космические числа и припоминая имена известнейших эльфийских мечей, а так же обстоятельства, при которых эти имена были даны.



Имени у него пока еще нет, как и у нее тоже, кроме двух кличек - Пушистая и Шеаттхи (мягкокрылая)
И - да - он похож на Леголаса, а события происходят месте, похожем на замок эльфов в Лихолесье, лол.

@темы: Кусок

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра