И такое бывает

[Лёте]

Боги, што со мной? тут уже 12 страниц ворда!

Горячие слезы струились по лицу. Девушка не рыдала, не билась в истерике – просто слезы катились и катились, как будто их набралось слишком много, чтобы помещаться в её теле. Всё уже закончилось, все были живы, но её до сих пор трясло мелкой дрожью, будто от пронизывающего холода. Точнее, не так: её только сейчас и начало трясти. До этого Кристина держалась на удивления для себя самой храбро, даже как-то… с вызовом?
Монстр ушел, оставив её одну в комнате. И неизвестно, что было хуже – быть сейчас рядом с ним или одной. Но ей до конвульсий, до судорог хотелось человеческого общества. Другое дело, что в её понимании он человеком не был: ни телом, ни душою.
Кристина вытерла глаза и влажный нос тыльной стороной ладони, отбросив формальности – все равно никто не видит. Мысли путались, будто она была пьяна, клубились едким туманом, не превращаясь ни во что конкретное. Девушка обессиленно опустилась на кровать. Она не знала, сколько времени так пролежала, но затем в голове будто все стихло и хлынул мрак…
Очнувшись (это было не сном, а скорее забытьём, обмороком), Дае испуганно оглянулась. Нет, не сон. Кошмар, но не сон.
Она поднялась, чувствуя ужасную ломоту во всем теле (кто бы мог подумать, что нервы так влияют) и, как ни странно, голод. Изрядно замучившись, девушка умудрилась слегка послабить завязки корсета, что тоже облегчило жизнь, но совсем снимать его даже не думала. Кто знает, что на уме у этого бешеного?..
Она боялась. Боялась того, что никогда больше не выйдет отсюда, не увидит людей и солнечного света. Но больше всего она боялась того, что этот безумец может с ней сделать. И «убить» было лучшим вариантом в списке…
Когда девушка вышла в небольшую круглую гостиную, там не было никого. Только, как обычно, полно цветов. Казалось, в этот раз их стало ещё больше. Дае повертела головой, разминая затекшую шею, и прошла к небольшому столику. Тот был накрыт, но, судя по остывшему кофе и булочкам, уже достаточно давно.
Кристина аккуратно присела на краешек стула и отхлебнула кофе. Голод заполонил собою все так сильно, что даже страх притупился, ушел. Вскоре на столе не осталось ничего, и Дае почувствовала себя немного лучше. Ну, как сказать, лучше. Она чувствовала то состояние шаткой безопасности, когда ребенок, солгавший, проходит по острию и чуть не выдает себя, только во многие, многие разы мощнее. Эрик… Призрак? Ей не хотелось называть ни одним из этих имен. Он мог вернуться в любую минуту.
На секунду Кристину озарила дерзкая и опьяняющая мысль. Может, попытаться сбежать? Лодки не было, преодолеть озеро вплавь она не сможет. Но наверняка здесь был и более удобный выход…
Девушка начала с нездоровым любопытством оглядывать комнату, надеясь в каждом углу найти рычаг, что откроет дверь наружу. Возле органа была разбросана ужасающая куча нот, без названий и подписей. Кристина присела на корточки, перебирая смятые листы. Вероятно, это были части сочинений, которые не нравились Эрику. На секунду стена ненависти, окружавшая девушку, будто дала брешь, и в пробоину хлынуло восхищение. Кристина узнала отрывки из нескольких опер, которые пела и сама, узнала песни, что он пел ей. Ему не нужно было все это подписывать. Он помнил. Содрогнувшись от этого осознания, девушка собрала разбросанные по полу ноты и сложила их аккуратной стопкой на столике возле инструмента.
Поддавшись минутному порыву, она села и замерла. Через пару секунд девушка коснулась клавиш – послышался первый звук, неуверенный, робкий. Но не такой робкий, как у него. Не нежный, а просто… неумелый?
Дае вдруг почувствовала, как вся печаль мира обвалилась на неё. Она поняла, что Рауль не придет за ней. Она спасла его шкуру – не жизни, а именно шкуру! – ценою своей (тоже шкуры, ведь что взять с человека, который даже не может себя отстоять?), но он не придет спасать её в ответ.
Хористка усмехнулась себе: зло и горько. Вот, минута славы красотки прошла, все аплодировали и восхищались, а теперь забыли. Были ла она одинока? Да. Никто о ней теперь не вспомнит, никто. Рауль, скорее всего, рад, что не запачкал лапки в этой странной истории, остальные просто выбросят из головы или будут пересказывать, как страшилку. Хористка. Безродная. Сирота. Расходный материал.
Вдруг девушка в приступе ослепляющей ярости стукнула кулаком по клавишам органа – нежная рука отозвалась болью, а инструмент – стонущими звуками. Вскоре какофония стихла, растворилась в воздухе. Был бы он тут, чувствовал бы он это –полилась бы музыка, прекрасная, как божество, прекраснее божества.
Второе осознание этого одинокого утра-вечера, безвременья, свалилось на неё, будто ушат холодной воды. Хористка завидовала ему. Дико, опьяняюще! Так сильно, что на секунду показалось, будто эта зависть убьет её на месте. И в глубине души злорадствовала, что он урод. Хоть чем-то она вязла в этом мире. Хоть чем-то.
Слезы снова потекли по лицу, на этот раз –слезы бессилия. Он был одиноким? Был. Но он был гениальным до той меры, о которой можно только мечтать. А она? Ну, так, талантливая певичка, хороший материал, из которого его гений вылепил приму. Если бы не он…
Дае вскочила и ринулась в то, что можно было назвать её спальней. Ножницы! Где они? Где-то тут были ножницы…
Снова его кабинет, гостиная, ванная, ага!.. Девушка взяла в руки изящную вещицу подозрительно желтого цвета (золотые?), по наитию промыла их под водой, умирать все-таки в чистоте нужно. Девушка прошла в гостиню, и только тут в глаза бросилась эта масса цветов, целый их омут. Как символично. Дае снова присела на краешек стула, закатила рукав платья и задумчиво уставилась на тонкое, бледное предплечье. Под полупрозрачной, казалось, кожей, виднелись синие полоски вен.
Не поперек – вдоль.
Рука задрожала, когда холодный металл прикоснулся к коже. Но, к счастью или несчастью ножницы были настолько острыми, что оставляли порез даже без нажима. Сначала царапины, затем девушка надавила чуть глубже…
Когда кровь полилась тонким темным ручейком, Кристину вдруг разобрала паника.
«Пресвятая покровительница, что же я делаю!»
Ножницы выпали из рук на идеально-белую скатерть, оставляя багровый след, а девушка зачем-то бросилась в ванную, отмечая свой маршрут каплями крови. Подчиняясь наитию, Дае открыла кран на полную и засунула руку под холодную воду, но это не помогало. Вода бледно-алого цвета заставила почувствовать себя дурно…
Ещё немного пометавшись по ванной, девушка выскочила прочь, зажимая рану другой рукой. Кровь сочилась под пальцами, горячими струйками стекала и капала вниз. Голова начинала кружиться.
«Нужно перевязать чем-то, перевязать!»
Взгляд панически метался по комнате: скатерть-слишком плотная, сил не хватит порвать. Салфетка коротка… Кристина бросилась в свою комнату. Простынь тоже не подходит, черт, черт! Этот красивый дом был совершенно бесполезным, ну или просто хористке не положено было знать, где находится все полезное. Наконец, когда сознание уже почти окончательно выскользнуло, взгляд девушки упал на подол собственного платья. Кристина подняла его неприлично высоко, зубами вцепившись в один край и руками что было сил разрывая другой. Наконец рану удалось кое-как перевязать, хотя и недостаточно туго. Сознание совсем оставило Дае, и она рухнула на кровать.
«Неужели я умру вот так?..»

Эрик вошел бесшумно, по давней привычке и из страха разбудить Кристину. Везде было тихо – его чуткий слух уловил бы даже движение в соседней комнате через стену. Угрожающе тихо. Мужчина прошел вглубь, поставил на пол сумку с вещами и на секунду окаменел. На идеально-белой скатерти лежали тонкие ножнички, которые он оставил Кристине в ванной на случай, если ей нужно будет навести туалет, а под ними виднелось небольшое бурое пятно. Мужчина в панике заметался по своему подземному жилищу – ванная, кабинет, его спальня… Наконец он нашел Кристину в её комнате. Эрик не пошел туда первым делом не потому, что не догадался, а потому, что слишком боялся.
Ткань на руке и белые простыни из красных стали бурыми. Кристина была бледна. Эрик едва сдержался, чтобы не заорать от ужаса и не начать трясти девушку. Вместо этого он нервно стащил перчатку и аккуратно прикоснулся пальцами к её сонной артерии. В тот момент обоих будто озноб пробил: мужчина тут же одернул руку, а Кристина с трудом распахнула глаза.
-Мы сейчас же едем к врачу, - это было сказано таким гробовым тоном, что Кристине показалось: вот-вот её сердце остановится.
Эрик был уже готов (ведь он только вернулся из «внешнего мира»), а Кристину он просто накрыл одним из своих плащей, поднял на руки и вынес из комнаты.
-Все в порядке, не нужно врача…-слабо прошептала Дае, чувствуя себя до такой степени слабой, что было противно. – Просто перевяжите мне руку крепче…
Не секунду повисла кристальная тишина, а затем Эрик медленно проговорил:
-Я… не смогу.
Дае прикрыла глаза и бессильно улыбнулась. Призрак сделал какое-то странное движение, и показалось, что он прямо сейчас её уронит на пол и начнет в лучшем случае пинать ногами.
-Вы смеетесь? – холодящим кровь тоном поинтересовался он.
Кристина подумала, что ответ про то, что «даже у вас есть слабости» будет не лучшим вариантом, особенно в случае, когда от него зависела её жизнь, и выдавила из себя другое:
-Мне ужасно стыдно за этот дурацкий поступок… я смеюсь над собой. Даже лишить себя жизни не смогла.
Холодный вечерний воздух внезапно вскружил голову, и Кристина снова обмякла в руках призрака.
Очнулась она уже опять на «своей» кровати, простыни были чистыми, никаких следов предыдущего буйства. Эрика снова нигде не наблюдалось. Что он, доктора убивать пошел, что ли? Содрогнувшись от этой мысли, Дае поднялась и вышла в гостиную. Эрик сидел в кресле и что-то читал, и ещё задолго до того, как девушка вышла, услышал, что она проснулась.
-Как вы? – на нем была маска, скрывавшая и лицо, и выражение глаз. Голос звучал достаточно холодно.
-Жива,- вяло ответила Кристина. – Кажется…
Странно. С ней он никогда не был таким холодным, с кем угодно, но не с ней. С ней он был диким, несчастным, раненным, злым, но не отсутствующе-бесстрастным. Он даже ведь не играл все это время, чтобы не тратить свой дар перед ней!
На секунду ненависть ударила в голову, будто запах свежей крови (Кристина теперь вспоминала его с отвращением). Эрик заметил выражение её лица и также холодно проговорил:
-Уходите. Я покажу вам дорогу отсюда.
Дае окаменела в кресле. Такого поворота она не ожидала никак. Кристина медлила. Неужели вот всё так просто? Где подвох?..
-Убирайтесь отсюда! – Эрик зарычал так, что сердце ёкнуло, и вскочил с кресла. – Вон!
«Ага, вот и подвох. Все-таки суждено мне умереть сегодня…» Мужчина подскочил к тому креслу, где устроилась Кристина. Девушка закрыла голову руками и вжалась в мягкую ткань в ужасе. Хоть бы убил сразу…
Секунды тянулись, будто вечность. Когда Дае вновь открыла глаза, Призрака уже в комнате не было – и как умудрялся так быстро появляться и уходить?
Нашелся он у органа, трясшийся в беззвучной истерике и шевеливши пальцами, не касаясь клавиш, будто бы что-то играл. Дае до сих пор не понимала, зачем тогда пошла к нему и зачем сказала всё это. Но кто знает, как бы всё вышло, если бы не сказала.
-Почему вы перестали играть при мне? – спросила она так же, внезапно для себя, холодно. – Думаете, ваша музыка слишком хороша для меня? – злые интонации проступали отчетливо, как бы Кристина не пыталась их маскировать.
От этого Эрик даже перестал трястись и раскачиваться из стороны в сторону. Он ответил так тихо и так несчастно, что сотни игл боли пронзили сердце девушки:
-Я думал, вам она противна, как и я сам…
-Давайте выпьем, Эрик, - предложила хористка, чувствуя, что в какой-то момент её жизнь явно пошла не так…
Они снова сидели в гостиной, друг напротив друга. Дае слегка пригубила вино в своем бокале (она в этом не разбиралась, было просто вкусно), и нервы, голод и алкоголь дали о себе знать тут же –приятный жар поплыл по телу, делая мысли легкими и невесомыми, а проблемы не такими значимыми. Казалось, она теперь могла все на свете. Эрик, хотя и налил себе вина, пить его не собирался, ведь для этого нужно было снять маску.
-Знаете, что, Эрик, - мужчина слегка дернулся и напрягся, как ребенок, которого будут отчитывать, но Дае была не в состоянии этого заметить. – Я завидую вам! Чудовищно! До опьянения!
Девушка расхохоталась, так же, как и он недавно – безумно и неистово. Сделала щедрый глоток вина, поморщилась и продолжила:
-Вы – гений. Да, изуродованный, - это был опасный момент, который мог его разозлить. –Но настолько одаренный, насколько бог вообще может что-либо дать. Вас будут помнить ещё многие века. А я? Да, я, может быть, симпатична, как и сотни других миловидных девушек на земле… И если меня и будут помнить, то только как вашу роковую любовь, вашу тень, вашу музу… Но это ерунда. А я тоже стр-рашно одинока, Эрик. У меня нет семьи и никому я не нужна в этой чертовой опере, где каждый готов глотку перегрызть за… первую роль…
Голос стал дрожать, по щекам – так некстати! – потекли слезы.
-Я всегда была и буду только вашей тенью, ученицей, воспитанницей. Если бы не вы, я бы никогда и не научилась так петь… А я хочу быть той, на кого обращены все взгляды, той, кем восхищаются, я хочу чувствовать, что хоть кому-то нужна в этом растреклятом мире!
Девушка отставила бокал и зарыдала, закрыв лицо руками. Эрик явно растерялся и не знал, что делать – он ожидал каких угодно обвинений, слов ненависти, но не этого.
-Я боюсь вас, это правда, - сквозь слезы проговорила Кристина. – И невыносимо завидую. И вот это, - она кивнула на перебинтованную руку, - не потому, что мне противно быть с вами. А потому что мне противно быть собой, особенно рядом с вами.
Дае шмыгула носом и снова отхлебнула вина. Её будто прорвало, хотелось говорить, говорить и говорить, выдавая всё это полу-сумасшедшему, полу-незнакомому, но такому же раненному, как и она. Рауль отмахивался от этого, не слушал. А этот слушал. Так, будто от каждого её слова зависела его жизнь.
-Знаете что, я ведь даже чувствовала превосходство над вами! Где-то в глубине своей черной души, я… думала… - говорить было все труднее и страшнее одновременно,- я думала, я ведь красива, а вы нет. Хоть в чем-то я смогла вас превзойти, хоть в чем-то.
В наступившей тишине стало неуютно. Девушка осушила бокал и завершила свой отчаянный монолог:
-Можете убить меня. Утопить, как паршивую собаку, я только этого и заслуживаю.

После того разговора ничего особо не изменилось, что было даже удивительно. Дае стало казаться, что она попала в сказку – странную, темную, но сказку. Призрак не попадался ей на глаза уже дней пять, но при этом на столе каждый день в восемь часов утра, два часа дня и семь часов вечера ждала еда и напитки, а в доме было чисто и тепло, будто в заколдованном дворце Красавицы и Чудовища. Девушка не могла поймать его, как бы не силилась. Его комната была не заперта, но там не наблюдалось и следов присутствия.
А девушке безумно хотелось говорить. Плевать о чем, плевать, с кем! Одиночество съедало её, будто ржавчина, будто болезнь. Казалось, ещё пару дней так – и она сойдет с ума. Может, именно этого Призрак и добивался?.. И тогда она будет навеки его, ведь сумасшедшим, наверное, все равно? Содрогнувшись от этой мысли, Дае решила идти ва-банк. Должен же он был как-то накрывать на стол?
Девушка позавтракала и не убиралась из гостиной до того момента, когда пришла пора обедать. Дае была уверена, что он появится, и вот тогда! Вдруг невероятная усталость сковала все тело, Кристина моргнула и провалилась в темноту. Когда хористка открыла глаза, было полтретьего. На столе дымился ароматный обед, в квартире никого не было.
«Хитрый черт!» – зло подумала Кристина, и тут же испугалась таким богохульным речам.
В поисках вариантов, как заставить мужчину показаться на глаза, хористка очутилась в его комнате. Во-первых, было время все тщательно осмотреть. Во-вторых, авось осенит идея? После часа блужданий и тщетных попыток придумать хоть что-нибудь, девушка вдруг заметила тетрадь, почему-то привлекшую её внимание. Пару секунд она колебалась, но все же взяла в руки и открыла. Понадобилось достаточно много времени, чтобы привыкнуть к ужасному почерку, но вскоре Кристина начала понимать эти письмена и проглатывала страницу за страницей. Это были мемуары Призрака о его приключениях в Персии.
Когда пробило семь, Дае испугано дернулась (вдруг он войдёт сюда!) и аккуратно положила тетрадь на прежнее место. Выходить девушка не решилась до половины восьмого и, когда она появилась в дверях, в комнате снова (на этот раз к счастью) никого не было. Так проходил день за днем. Все свободное время Кристина читала, читала и читала его истории, представляя, что это он сам рассказывает, обволакивая своим чарующим голосом. Сегодня вечером она прошла ту часть, где Эрик строил дворец, и до сих пор не могла заснуть, обдумывая это. Раньше ей стабильно хотелось спать около 12, и возникали подозрения, что это все –проделки Призрака, который заваривал снотворный чай. Поэтому ужин девушка не съела, а выбросила, и это сработало. К 12 она жутко хотела есть, но не спать. На миг это отношение разозлило. Как будто с ручной зверушкой!
Кристина стукнула кулачком по кровати и всхлипнула. Что за жизнь… Мысли плыли в каком-то странном направлении. Она думала о том, что давно ни с кем не говорила, и о том, что, возможно, Призрак действительно ей мстил. Тогда это было крайне жестоко с его стороны. Вдруг из-за стены раздалась тихая музыка. Значит, он по ночам приходил и играл. Конечно, он ведь не мог без музыки. Не как обычно – дико, неистово, но так, будто его мощь что-то сдерживало. И это, конечно, были возможности снотворного, что он ей подсыпал. На секунду Кристину наполнила яркая ненависть, которая тут же сменилась эйфорией, а затем – паникой. Там, за стеной, был человек! И каким бы он ни был, с ним можно перекинуться хоть парой слов, парой слов! Дае вдруг невыносимо этого захотелось, захотелось убедиться, что она ещё не разучилась говорить.
Девушка в панике ворвалась в комнату Призрака, даже не постучав. Тот повернулся к ней на пуфе у органа, музыка моментально прервалась:
-Что вам нужно?
-Мне… я… - Кристина сама плохо понимала причины этого крайне опрометчивого поступка.- Я хотела поговорить с вами, Эрик.
-О чем же?
-Вы… вы избегаете меня, и это неприятно. Мне кажется, что я забуду, как говорить и с ума сойду в этих подземельях без людей.
-То есть, побываете в моей шкуре, - Призрак усмехнулся.
-Эрик, я прошу вас, говорите со мной хоть о чем-нибудь, перебрасывайтесь парой слов в день…
Мужчина поднялся со стульчика у органа.
-После того раза, когда вы… хотели себя покалечить, и после ваших слов тогда, я решил, что крайне вам неприятен.
-Но я ведь не могу без человеческого общества!
-Придётся учится…
-Эрик! Вы издеваетесь надо мной?
-Нет, это вы издеваетесь над бедным Эриком, - то, что он начал говорить о себе в третьем лице, было очень плохим сигналом. - Вы остались здесь, чтобы издеваться надо Эриком. Вы знаете, что он будет верным псом у ваших ног, которого вы можете отталкивать носком обуви и звать обратно столько раз, сколько захотите. Кристине нравится мучить и пытать Эрика, но он ей при этом противен в своем ничтожестве и уродстве. И она, как настоящая женщина, выбрала искусный способ мести! Браво, мисс Кристина, браво!
-Если я вас так извожу, - девушка почувствовала, как начинает злиться, - зачем выдержите меня здесь? По сути, я мешаю вам бывать дома, я мешаю вам жить нормально! Свидетель и слишком много знаю? Так ведь для вас это ерунда! Почему вы не убьете меня, как тех несчастных в Персии…
Девушка вдруг замерла, ощутив, что сказала что-то явно неподходящее. И что побудило её ляпнуть про Персию?!
-Откуда вы знаете? – голос был тихим, шипящим, стелился, будто туман.
-Я, ну… вы ведь сами рассказывали…
-Нет, не рассказывал.
Дае невольно отметила: удивительно, что он продолжал говорить о себе в первом лице. И то, что её догадка про мемуары была правильной – он писал их не для того, чтобы сохранить память, а для того, чтобы исповедаться. Память его была идеальна.
-Я, я… - Кристина совершенно растерялась и в беспомощности посмотрела на то место у органа, где раньше лежала тетрадь, будто бы ища защиты. Призрак проследил её взгляд, и феноменальная память снова помогла ему все понять за долю секунды. Девушка только и успела выскочить из комнаты и броситься к себе, но на щеколду комнату не смогла закрыть. Эрик мощно ударился в дверь, и та приоткрылась, не смотря на весь напор Кристины. Ещё один удар – и девушка буквально отлетела в кресло у туалетного столика. Мужчина навис над нею, грохоча, будто июльская гроза:
-До какого места вы дочитали? До какого?!
«Отец, ангелы на небе, хоть кто-нибудь, помогите мне! Радо бога, только не комната пыток, только не она!..»
Кристина не слышала ни слова, только беспомощно повторяла в голове: «Пожалуйста, только не комната пыток…»
Эрик больно схватил её за плечи и тряхнул:
-Отвечайте же!
-П-Персия… - выдавила девушка и на удивление холодно отметила, что смерть пришла к ней в очень элегантном виде – фрак, рубашка и прочее. Наверное, он её сейчас задушит даже без того лассо. Собственными руками.
Очнулась она в том же кресле, но Эрика уже не было. Точнее – он был у её ног, даже не обнимал их, а просто уткнулся в подол ночной рубашки и тихонько шептал слова извинения. Кристина подумала, что она и правда может оттолкнуть его ногой в самом прямом смысле.
-Эрик, - слабым голосом отозвалась девушка.
Мужчина не поднялся навстречу ей, а, наоборот, ещё больше вжал голову в плечи и придвинулся к ногам.
-Простите безродного пса Эрика, простите его, о, Кристина! Эрик больше не посмеет… Вы вольны делать здесь всё, что пожелаете, Эрик и слова вам не скажет… Вы распоряжаетесь его жизнью, вы можете приказать Эрику умереть – и он умрет.
Девушка невольно содрогнулась от этих слов. Он вкладывал в её руки такую власть, и это тяготило. Одно её неосторожное слово могло сделать ему ещё хуже, могло убить человека – как бы там ни было, а он был человеком. Девушка снова поежилась.
-Эрик вам противен? Конечно, противен! Эрик сейчас уйдёт…
-Нет, Эрик, постойте… Встаньте, пожалуйста…
Мужчина поднялся на колени, но избегал взгляда Кристины.
-Встаньте совсем…
Он выпрямился. Девушка оперлась о подлокотники кресла и тоже поднялась.
-Это я должна перед вами извиняться. Читать чужие дневники и письма – низко и подло, что очередной раз доказывает, какого дурного склада я человек.
-Кристина не должна так говорить о себе, Кристина совершенна… - тихим эхом отозвался Эрик.
Девушка продолжила, не смотря на эту ремарку:
-Надеюсь, вы найдете в себе силы простить меня и не злиться. Я поступила подло. Мне очень стыдно за это перед вами. Если вас интересует, что конкретно я успела прочесть, то это с того момента, как вы только попали в Персию и до момента окончания строительства дворца. Эрик, прошу вас, расскажите, что было дальше. Мне ужасно интересна эта история, а здесь я схожу с ума от скуки. Вы ведь даже не разговариваете со мной… Вы решили меня мучить одиночеством?
-Нет, нет! Эрик никогда не сможет причинить Кристине боль! Глупый Эрик думал… Он думал, что Кристина не хочет видеть его и слышать его музыку, что ей неприятно, потому что она сказала, что она… Она завидует.
Дае горько ухмыльнулась:
-Да, это так, я завидую. Но если вы не боитесь зависти низкорослой и слабой хористки, - девушка снова усмехнулась, - то, пожалуйста, говорите со мной. Мне без вас одиноко, Эрик.
В наступившей тишине часы пробили три. Кристина вдруг почувствовала, как сильно она хочет спать после всех этих потрясений.
-Е-если вы не против, то я лягу, -девушка кивнула на кровать.
-Конечно! – Эрик буквально отскочил, давая девушке пройти.
-Вам бы тоже следовало, - заметила Кристина, забираясь под одеяло. – Спокойной ночи, Эрик.
-Спокойной ночи, - едва слышным эхом отозвался мужчина.
Призрак вернулся в свою комнату и ещё пару минут слышал, как неистово грохочет его сердце. Если бы… А если бы Кристина дочитала до того момента, когда она начала ему сниться? Когда он начал желать её, как женщину?.. И сейчас эта ночнушка, длинная, до пола, но такая невесомая. Она касалась тела Кристины… И Эрик испытывал жгучее желание прикоснуться к этой ткани, так как о большем даже мечтать он позволял себе крайне редко.
Когда девушка появилась утром, взъерошенная и не выспавшаяся, Эрик дремал в кресле. Стол был снова накрыт только для неё одной, похоже, мужчина собирался идти, но серьезный недосып взял свое. Девушка подошла и аккуратно коснулась его руки.
-Эрик! Доброе утро… Вы позавтракаете со мной?

Кристина вовсю пыталась не обращать внимания, но музыка, что билась о стены и рвалась в двери, становилось все громче и громче. Это мешало. А учитывая ту мощь и поглощающую силу, которой обладала музыка Эрика, сосредоточиться на чем-то ином было совсем невозможно. И вскоре Кристина просто поддалась ей, легла, закрыла глаза и стала наблюдать за образами, что всплывали в голове. Сначала это было что-то тревожное, неприятное, злое, и Кристина сжималась в комочек и накрывалась одеялом, поддаваясь волнам и волнам звуков. Затем музыка вдруг стала тише. «Неужели на сегодня с репетициями все?»- с надеждой подумала девушка.
Она боготворила талант Эрика, и этот талант был настолько огромен, что каждый раз мог нагнать панику и страх, не смотря на то, что это была всего лишь музыка, которую хористка слушала через стену. Эта музыка была настолько окрыляющей, окрыляюще-превозносящей, что если бы ей велели сейчас шагнуть с крыши Оперы, она бы шагнула, твердо уверенная, что взлетит. Будто сомнамбула, Дае встала, отворила дверь в коридор и вышла, чтобы лучше слышать. В коридоре музыки было больше. Она была повсюду. Она заменяла собой воздух.
Кристина подошла ближе и почти прилипла к двери. Мурашки бежали по телу, не прекращая. Сердце отстукивало сумасшедший ритм. Единственное, чего ей сейчас хотелось – раствориться в этой музыке. Он мучил её. Мучил её этим. Ей никогда не стать такой. И каждая нота, каждый аккорд, что выводили его болезненно худые пальцы, напоминали об этом ещё и ещё раз.
Музыка вдруг стала приятнее, будто бы он успокоился. Она превратилась в мягкую ткань, в прикосновение теплого ветра к лицу. И чем дальше продвигалась мелодия, тем сильнее было желание Кристины прикоснуться к нему. Она ощущала это почти физически.
Не помня себя, девушка аккуратно отворила дверь в комнату и сделала пару шагов к нему. Эрик не слышал и видел ничего вокруг. Сейчас он был настолько всемогущим и беззащитным, что Кристине с ужасом пришла мысль – как это он так отвернулся к ней спиной и до упоения играет? Не боится ли он, что…
Магия оборвалась.
-Что вам нужно? – он резко повернулся, явно злой.
-Я… я пришла, - девушка вдруг растерялась. Она сама не понимала, зачем пришла. – Я слушала вашу музыку, и мне вдруг захотелось…
-Я не люблю, когда меня открывают от работы!-раздраженно ответил Эрик.-Уходите. Сейчас же. Или, может, вы что-то хотите попросить у Эрика? Что вам нужно? Отвечайте!
-Э-э, я… мне… - Кристина зажмурилась от страха и выпалила на одном дыхании, будто бы это было признание в любви мальчику, который ей нравится: - Мне захотелось вас обнять.
Когда девушка открыла глаза (а прошла, кажется, целая вечность или даже две), Призрак все так же сидел на стульчике у органа и, кажется, даже не пошевелился. Из-за маски трудно было понять, как он отнесся к вышесказанному.
-Ну, так…можно? – отец всегда учил девочку доводить начатое до конца, и сейчас бы глупо было убежать просто так.
-Да, - голос подвел Призрака, и вместо спокойного бархата он обернулся хрустом веток под ногами.
Кристина подошла, опустилась на колени и неловко обняла мужчину. Тот будто бы окаменел – девушка чувствовала напряжение во всем его теле. «Мда, идея была явно неудачная… Молодец, Кристина! Ты вывела его из душевного равновесия ещё больше.»
И девушка не ошиблась в догадках.
-А теперь отвечайте, корыстная девчонка, что вам нужно от Эрика? У Эрика уже нет ничего, он всё отдал вам, всё, всё! – он вскочил и начал нервно мерить шагами комнату. – Может, вам нужна его жизнь, его паршивая жизнь?
Трудно было понять, то ли музыка доводила его до такого состояния, то ли он выливал свои состояния в музыке.
-Так Эрик готов отдать и её!
На этом Дае не выдержала. Наверное, ей стоило остаться и утешать его, вместо этого же она развернулась, бросилась к себе в комнату и закрыла дверь на задвижку. Опять эти четыре стены и поговорить не с кем… А с ним нормальных разговоров о погоде, новостях и сплетнях не получалось никогда. Даже о музыке не получалось.
Кристина упала на кровать и раскинула руки в стороны.
За стеной снова послышался жуткий грохот, а та нежная музыка, что побудила Кристину зайти к нему, пропала и в помине. Он отталкивал её всем. Своим лицом, поведением и даже музыкой.
Дае устроилась удобнее и снова взялась за книгу, но это было бесполезно – сосредоточиться было также просто, как и сидя посреди оркестра в момент кульминации. Затем девушка принялась за вышивку, но пару раз досадно ошиблась-придется все переделывать. Эрик же не успокаивался, его буйство, наоборот, становилось только хуже.
Кристина чувствовала, как ей становилось дурно. Голова… Боль пронизывала её иглами, и девушка, корчась на кровати, спрашивала себя-была ли это настоящая боль, или же эффект, вызванный его могущественной музыкой? Пробило семь. Прекращать он не собирался. Как и ужин готовить, впрочем.
Дае с трудом оторвалась от кровати и вышла в гостиную. Боль плавно перешла в мигрень, и каждая сильная доля в мелодии сопровождалась взрывом красных искр перед глазами.
«Так, спокойно. Без паники. Нужно куда-то, где тише. Где тише…»
Девушка рухнула в кресло, не в силах сделать и шагу более.
«Или сделать тише здесь! Сейчас же! Если он решил прикончить меня, попрошу о более милосердном способе!»
Кристина буквально врезалась в дверь его комнаты во второй раз. Боль застилала все перед глазами. Она не видела ничего, и почти не почувствовала удара, когда рухнула на пол.
Вдруг в комнату будто бы напустили свежего воздуха. Прекратил. Он прекратил играть.
Дае открыла глаза и приподнялась на руках. Черты и цвета плыли, не давая ничего разглядеть. Это отчего-то злило. Ей не хотелось вдруг быть слабой перед ним. Не хотелось. Поэтому Дае также резко села, изображая совершенно здоровую девушку.
-Я хотела попросить вас, - заплетающимся языком начала хористка, ещё не видя, куда конкретно обращаться, - играть чуть тише. У меня разболелась голова…
Следующий взрыв боли оглушил её окончательно, и трудно было сказать – это был удар извне или изнутри?
Когда хористка распахнула глаза, то с облегчением поняла, что боль прошла. Наверное, это все от недостатка чистого воздуха и нормального сна. Дае сползла с кровати и вышла в гостиную – нужно было узнать время. Стрелка медленно ползла к двум ночи, а желудок выдавал рулады.
«Вот, отлично, растолстею, стану страшной – и он меня разлюбит!» - с упоением думала Кристина, поглощая холодные и слегка черствые, но от того не менее вкусные булочки, и запивая их прохладной водой. В Опере такого не позволяли никогда, хористки и балерины жили впроголодь, надеясь разве что на угощения и ужины в ресторанах от богатых покровителей. Вернувшись в гостиную, на ходу дожевывая булку, девушка вздрогнула от испуга и чуть не поперхнулась. Эрик все это время сидел в дальнем кресле, в тени. А по окостеневшей позе можно было догадаться, что это уже не первый час.
Странно, как он не боялся её. По сути, если бы Кристине было того очень нужно, она могла бы задушить его, ткнуть ножом в спину в прямом смысле, и прочее. Но, с другой стороны, она сама слишком боялась его, чтобы что-то подобное провернуть. Дае дожевала булочку и хотела спокойно пройти мимо, но все же подошла и замерла над ним.
Призрак так резко открыл глаза, будто бы всё это время не спал, а притворялся, что хористка отшатнулась.
-Вам лучше? – хриплым ото сна голосом поинтересовался Эрик.
-Кажется, да… - оторопело ответила девушка. Все в его мире вращалось вокруг неё. Или нет?
-А вам? – вдруг спросила Кристина.
-Эрик не понимает, что вы имеете в виду.
«Опять это третье лицо. Ну, всё, здравствуй, истерика.»
-Когда вы так играете, - девушка неопределенно повела рукой, - это значит, что вам плохо. Вот я и спрашиваю, прошло ли?
-Я так играю всю свою жизнь, - горько ответил мужчина и поднялся, давая понять, что разговор окончен. – Но если вам от этого плохо, я не буду играть.
Девушка едва не поддалась соблазну согласиться на это заманчивое предложение, но вместо этого выдала:
-Нет, что вы. Мне нравится. Просто это было немного… громко. И ваша музыка имеет надо мной такую власть, что все, о чем вы играете, в итоге воплощается во вполне реальные чувства.
-Не всё, - странным тоном ответил Эрик. – Любовь – нет.
Пробило три. Кристина сдержалась, чтобы не зевнуть.
-Спокойной ночи, Эрик, - девушка прошла мимо и закрыла за собой дверь. Этот день оставил странное ощущение бессмысленности происходящего. Зачем она здесь?

@темы: фф, Призрак Оперы, кусок, дописать, понесло