Somebody mixed my medecine!..
Ну где она живет, вечная любовь?
Уж я-то к ней всегда готов!
Ожоги - хуже всего. Это Рамаинен запомнила еще со времен самой первой катастрофы, виденной в жизни - с пожара в кирквольской церкви. Запомнила крепко и надолго, и каждый раз про себя читала тройную мантру: только бы не мертв; только бы не оторвало что-то; только бы не ожог.
Срабатывало не всегда, но всегда помогало как-то подготовиться и морально собраться. Хотя нет, вранье. И это тоже - не всегда.
Дернувшись в очередной раз от неприятной картинки, все выплывающей и выплывающей из темноты подсознания, Адо проснулась. Открыла глаза, посмотрела на огромное звездное небо и вздохнула. Костер почти погас, так что пришлось его долго шевелить, прежде чем языки пламени обняли подброшенные палки и сучки. Приятное тепло успокаивало, и девушка сидела некоторое время, тупо глядя в пламя. Наконец, поднялась как можно тише, чтобы не разбудить двух остальных и привычно осмотрелась, ощущая в тот момент и странность этой привычки. Адонии до этого не особо свойственны были пробуждения среди ночи, проверки наличия спутников, да и вообще - такие ночевки в лагере прямо под огромным небом, кое-где почти молочно-белым от мириад звезд. Ойлы не было на месте, что не могло не потревожить. Лагерь никто не трогал, и это не нападение, но все же. Тихонько выбравшись из своего теплого гнезда, Адо поморщилась. Ночной холодок неприятно забрался за ворот, пощекотал живот и шею. Быстро накинув плащ, девушка стала спускаться вниз, к реке.
Ожоги - хуже всего. И судьба как-то ехидно подбрасывала эльфийке по большей части только такие повреждения. Вот и сейчас, морщась от боли, она опускала припеченную руку в прохладную воду. Адо замерла в отдалении и тяжело вздохнула. Эльфийка была стойкая, немного даже маниакально-несгибаемая, как и любая женщина, которой пришлось много пережить. И, как любая женщина, она нуждалась в отдушине. Но днем расклеиваться было некогда. Ойла ощущала ответственность за этих двоих - что за Адо, что, особенно, за Рэмуса. Если первая и могла как-то о себе позаботиться, но все равно невольно вызывала чувства по типу приласкать-обогреть-накормить, то второй бы вообще не выжил в одиночестве. Он был настолько хрупкий, худой и какой-то далекий от этого реального мира, что Ойла иногда даже вздрагивала от его взгляда. К тому же, Адо сказала, что он болен, что это из-за лириума. И что ему нужно найти сильного умелого лекаря и сменить климат на человеческий (под последним она подразумевала идеальную погодку с прохладным ветерком и палящим солнцем). И эльфийке хотелось до зубной боли достать ему это, устроить прямо здесь это солнышко и ветерок. Так что днем расклеиваться было некогда. Снимая тяжелые латы своей души, стальную перчатку со свой руки, Ойла расклеивалась только по ночам.
В тот момент Адо показалось, что она сможет проделать трюк, доступный Фенрису. Достать рукой сквозь нематериальное тело прямо до мягкого, бьющегося сердца. Но из уроков анатомии, полученных в жутких полевых условиях (прямо по живому!), крылатая также крепко усвоила, что сердце - сильная мышца. И поэтому сейчас она продолжала стоять в отдалении, слыша, как всхлипывает и плачет подруга, но четко осознавая: ее сердце от этого не прекратит гонять кровь.
Хрустнули ветки, крылатая нервно обернулась, чтобы напугать еще одного подошедшего - Рэмуса.
-Чего не спишь? - как можно бодрее, но тихонько проурчала магесса, все равно стараясь избегать этого космического взгляда.
-Почему вы не спите? - спросил он, будто бы и не слышал предыдущей реплики.
-Да так, Ойлу караулю. И мы же договорились, что на ты.
-Договорились, - бесстрастно подтвердил юный маг. - А почему Ойла тоже не спит? Что там такое творится?
Он старался выглянуть из-за дерева, но Адо как бы невзначай заслонила вид на реку. Еще бы, не стоит ему смотреть, как на песке корчится его спасительница, сотрясаемая рыданиями и разрываемая болью не столько физической, сколько... другой.
-Там творится?.. - Адо и сама призадумалась на секунду, вопрос застал врасплох. - Да так. Просто - вечная любовь, - помолчала секунду: - Иди спать. Я сейчас позову Ойлу.
Эльфийка точно слышала, как шуршал и похрустывал песок под ногами идущей, но не обернулась.
-А если я была бы разбойником каким-то? - Адо слету схватила подругу за плечи.
Та вздрогнула только слегка, и ответила горько и спокойно:
-Я бы уже сдохла.
-Точняк, реалистично, - согласилась Адо. - Пошли спать. А то Рэмус беспокоиться, что ты бродишь. А мне пришлось ему объяснять, почему взрослые тети могут не спать по ночам.
Ойла усмехнулась самую малость, только кончиком губ, но в этом было что-то предрассветное, теплящееся на самом краю сознания предчувствие света. Предчувствие того, что завтра будет солнце и прохладный ветерок.
Уж я-то к ней всегда готов!
Ожоги - хуже всего. Это Рамаинен запомнила еще со времен самой первой катастрофы, виденной в жизни - с пожара в кирквольской церкви. Запомнила крепко и надолго, и каждый раз про себя читала тройную мантру: только бы не мертв; только бы не оторвало что-то; только бы не ожог.
Срабатывало не всегда, но всегда помогало как-то подготовиться и морально собраться. Хотя нет, вранье. И это тоже - не всегда.
Дернувшись в очередной раз от неприятной картинки, все выплывающей и выплывающей из темноты подсознания, Адо проснулась. Открыла глаза, посмотрела на огромное звездное небо и вздохнула. Костер почти погас, так что пришлось его долго шевелить, прежде чем языки пламени обняли подброшенные палки и сучки. Приятное тепло успокаивало, и девушка сидела некоторое время, тупо глядя в пламя. Наконец, поднялась как можно тише, чтобы не разбудить двух остальных и привычно осмотрелась, ощущая в тот момент и странность этой привычки. Адонии до этого не особо свойственны были пробуждения среди ночи, проверки наличия спутников, да и вообще - такие ночевки в лагере прямо под огромным небом, кое-где почти молочно-белым от мириад звезд. Ойлы не было на месте, что не могло не потревожить. Лагерь никто не трогал, и это не нападение, но все же. Тихонько выбравшись из своего теплого гнезда, Адо поморщилась. Ночной холодок неприятно забрался за ворот, пощекотал живот и шею. Быстро накинув плащ, девушка стала спускаться вниз, к реке.
Ожоги - хуже всего. И судьба как-то ехидно подбрасывала эльфийке по большей части только такие повреждения. Вот и сейчас, морщась от боли, она опускала припеченную руку в прохладную воду. Адо замерла в отдалении и тяжело вздохнула. Эльфийка была стойкая, немного даже маниакально-несгибаемая, как и любая женщина, которой пришлось много пережить. И, как любая женщина, она нуждалась в отдушине. Но днем расклеиваться было некогда. Ойла ощущала ответственность за этих двоих - что за Адо, что, особенно, за Рэмуса. Если первая и могла как-то о себе позаботиться, но все равно невольно вызывала чувства по типу приласкать-обогреть-накормить, то второй бы вообще не выжил в одиночестве. Он был настолько хрупкий, худой и какой-то далекий от этого реального мира, что Ойла иногда даже вздрагивала от его взгляда. К тому же, Адо сказала, что он болен, что это из-за лириума. И что ему нужно найти сильного умелого лекаря и сменить климат на человеческий (под последним она подразумевала идеальную погодку с прохладным ветерком и палящим солнцем). И эльфийке хотелось до зубной боли достать ему это, устроить прямо здесь это солнышко и ветерок. Так что днем расклеиваться было некогда. Снимая тяжелые латы своей души, стальную перчатку со свой руки, Ойла расклеивалась только по ночам.
В тот момент Адо показалось, что она сможет проделать трюк, доступный Фенрису. Достать рукой сквозь нематериальное тело прямо до мягкого, бьющегося сердца. Но из уроков анатомии, полученных в жутких полевых условиях (прямо по живому!), крылатая также крепко усвоила, что сердце - сильная мышца. И поэтому сейчас она продолжала стоять в отдалении, слыша, как всхлипывает и плачет подруга, но четко осознавая: ее сердце от этого не прекратит гонять кровь.
Хрустнули ветки, крылатая нервно обернулась, чтобы напугать еще одного подошедшего - Рэмуса.
-Чего не спишь? - как можно бодрее, но тихонько проурчала магесса, все равно стараясь избегать этого космического взгляда.
-Почему вы не спите? - спросил он, будто бы и не слышал предыдущей реплики.
-Да так, Ойлу караулю. И мы же договорились, что на ты.
-Договорились, - бесстрастно подтвердил юный маг. - А почему Ойла тоже не спит? Что там такое творится?
Он старался выглянуть из-за дерева, но Адо как бы невзначай заслонила вид на реку. Еще бы, не стоит ему смотреть, как на песке корчится его спасительница, сотрясаемая рыданиями и разрываемая болью не столько физической, сколько... другой.
-Там творится?.. - Адо и сама призадумалась на секунду, вопрос застал врасплох. - Да так. Просто - вечная любовь, - помолчала секунду: - Иди спать. Я сейчас позову Ойлу.
Эльфийка точно слышала, как шуршал и похрустывал песок под ногами идущей, но не обернулась.
-А если я была бы разбойником каким-то? - Адо слету схватила подругу за плечи.
Та вздрогнула только слегка, и ответила горько и спокойно:
-Я бы уже сдохла.
-Точняк, реалистично, - согласилась Адо. - Пошли спать. А то Рэмус беспокоиться, что ты бродишь. А мне пришлось ему объяснять, почему взрослые тети могут не спать по ночам.
Ойла усмехнулась самую малость, только кончиком губ, но в этом было что-то предрассветное, теплящееся на самом краю сознания предчувствие света. Предчувствие того, что завтра будет солнце и прохладный ветерок.