Легонько кашлянул в сторону: готовится, значит. Пару секунд просто смотрел глаза-в-глаза, известная тактика, чтобы смутить и так прижатую к стенке Ойлу.
- Я тут подумал, - привычно хрипло и немного в нос, - по поводу ответственности. Что я не умею принимать ее. Так вот, это правда. Я не могу принять ответственность за свою жизнь, тем более не думаю, что у меня получится принять ее за... хм, твою и мага... - он см запнулся и сам поправился, без напоминания: - Рэмуса. Из меня дерьмовый защитник и спутник, Ойла. Я не думаю, что вам с Рэмусом подходит кто-то похожий на меня.
-Мы это уже обсуждали тысячу раз, - девушка вздыхает тяжело и повторяет почти заученное: - Я выбираю тебя. Вот такого. Несамостоятельного и потерянного. Вот выбираю и все. Не знаю, почему. Любовь - это необъяснимая хрень!
Эльф смотрит до того пристально, что начинает даже немного хмуриться:
-У меня криво все вышло с этой свободой. Меня выпустили будто из пращи, и я лечу, взвешенный, не понимая, куда и зачем, где моя цель. Я думал, что хочу найти семью и узнать прошлое - но это сделало только хуже. Я думал, что просто хочу жить нормально и как все - но я не могу. Только наступают спокойные времена, меня мучит все, что было до этого и я начинаю... ну, ты знаешь, - Фенрис даже потупился, а Ойла удивленно вскинула бровь: эльф никогда не стеснялся того, что пьет, как тягловая лошадь, а тут...
-Короче говоря, я не подходящий компаньон для воспитания подрастающего поколения и обустройства тихой гавани. Прости...

И вдруг то, что должно было быть куполом перевернулось и, грохоча, некоторое время вращалось на месте. а затем из купола превратилось в котел. Этот мир был котлом, и на самом дне был раскаленный ужас, но и наверху не лучше - разве, чуть прохладнее. И Фенрису иногда казалось, что он слышал этот грохот: как гудела и стонала земля от сотен пожаров, убийств и разрушений. Не то, чтобы он имел привычку бояться смерти - чьей бы то ни было, своей или врагов. Это просто было утомительным. Раньше. Но сейчас были те, за кого он переживал. За некоторых неосознанно, за других - вполне честно и сознательно. И эти "они" были разбросаны черт знает где по этому котлу, бултыхались в этой грязи и мерзости, и это было... неприятно.
Эльф подтянул поближе двуручник и тяжело поднялся. Внизу пылал город. Фенрис начал спускаться в долину, чувствуя острое желание встрять во что-нибудь эдакое. Говорят, тем, кого ждут, гораздо проще пройти сквозь войну. Просто красивая легенда, но при мысли об этом будто теплый клубок сворачивался где-то под ребрами. Фенрис вздохнул. Проблема была в том, что когда они расстались, все струны, так плотно связавшие их, разом будто лопнули. Ему до сих пор так же болело, но на секунду казалось, что он все это... придумал. Что не было понимающего Хоука, всезнающего Варрика, едко-саркастичной Изабеллы, немного отстраненной Мерриль, раздражающего Андерса и шумной Адонии. Что не было никого из них. Что не было Ойлы. Будто он только сбежал от Данариуса, хотя тот давно уже был мертв. Или даже не сбежал, а сошел с ума, и все это происходило в его голове.
Эльф зло сплюнул. Он не относился к категории людей, которые могли поверить во что-то бестелесное - поэтому никогда не принадлежал к какой-либо религии. И вот теперь, когда никого из этих раздражителей не было рядом, он со странным тупым упорством сам себя убеждал, что этого не было.
Не было.
Чтобы не думать о возможности смерти кого-либо из них. Особенно - еще одной такой же как он. "Остроухой".