-Это не смешно, - зашипела Левинас, удалившись на кухню, как только Смита определили в комнату.
-А я и не смеюсь, - Лейла ответила на удивление спокойно, хотя обычно в такие моменты она пугалась и быстренько пыталась оправдаться. - Во-первых, человек тебе помог. Во-вторых, что такого, что я пригласила его отдохнуть? И - самое главное! - ты вообще своей башкой думала?!
Вот тут подруга уже начала выходить из себя.
-Прошло полтора дня, пол-то-ра!
-Да тише ты, - шикнула Раса, частично даже осознавая, за что на нее злятся.
-И что мне было, в морг звонить, в больницу? Могла хоть как-то сообщить, хоть по таксофону, хоть передать кем-то, я не знаю! Я уважаю твою нелюбовь ко всяким телефонам и прочим, но и ты, будь добра, уважай мои нервы!
На минуту в кухне сделалось так тихо, что слышно было только, как бурлила вода внутри нагревающегося чайника.
-Ладно, - буркнула Левинас. - Машина у меня сломалась, вот что.
-Ну хоть дотащил тебя сюда, и то слава Богу, - девушка вздохнула и вернулась к нарезанию бутербродов. - Чем он тебе так не нравится-то? Вроде выглядит прилично, адекватно.
-Да нормальный он, ничего такого, что ты подумала, - буркнула вторая. Потом тяжело вздохнула, раздумывая, рассказать или нет.
-Помнишь, я тебе рассказывала про мужика, который сильно мне одно время помог, а потом опять приемным отдал?
-Угу, чо ж не помню.
-Это он.
Младшая резко выдохнула, будто собиралась рассмеяться, но передумала и покачала головой:
-Ну ничего себе... Вот это совпадение! Даже не совпадение - это ж судьба, Левинас, судьба-а!
-Что ты мелешь, - поморщилась Раса, почти физически ощущая, как старые подростковые чувства начинали саднить, будто глубокое-глубокое воспаление: снаружи не видно, но если точно попасть в то самое место, то боль страшная.
Хотя не то, чтобы она не хотела этого услышать. Где-то, на самых крайних задворках сознания эта мысль, эта болезная мысль была даже приятна. Но Раса с такой силой выталкивала и прятала ее, что та никак не могла прорваться в сознание. А сознание ее было заполнено обидой.
Усталость была такая сильная, что тело замерло в одном статическом положении - неудобном - и двигаться не хотелось. Можно было подвинуться глубже и откинуться на спинку мягкого диванчика, но Смит не хочет спугнуть это чувство. Ощущение нирваны. Освобождения.
Такое ощущение, когда в жизни что-то происходит - и это событие будто становится ключом, отгадкой, последней частичкой. Все выстраивается в ряд, в яркий диафильм. Ты едешь в поезде. Жизнь проносится мимо окон. Твоя жизнь. И отсюда, со стороны созерцателя, она кажется даже такой... неплохой.
Сюжет книги. Сценарий для фильма. Вот что - жизнь. И в этот момент просветления, одного точного выстрела, удара копьем, которое пробивает всю толщину времени - в этот момент ты всесилен. Ты почти как Будда. Ты - божество. И твоя божественность поможет сделать все, все, что угодно.
Но поезд мчит. Картины сменяются. Ты смотришь, умиротворенный, запоминая до мельчайших деталей все: фактуру, тона, переливы свето-тени, которые становятся на удивление окрашенными, на удивление - цветными. Кто-то когда-то сказал, что в природе нет идеального черного. И это правда. Вон, в углу слежались фиолетовые тени, а твой пиджак в свете лампы переливается синеватым. И ты наблюдаешь. Бесстрастно, медитативно. И ты можешь сейчас все. Только одна проблема.
Божество не нуждается в переменах. Оно нечувствительно. Оно не желает ничего - только созерцать за прекрасными пейзажами и невероятно реалистичными кратинами твоей жизни.
И чувство такое, что грудь сейчас разорвет от непонятных эмоций - грусти ли, тоски ли, знания ли. Поэтому они испаряются, уходят из тела, дабы не разрушить своего хозяина. Эрвин слышит, как с кухни едва-едва долетают их голоса, звук надрывающегося чайника, и ему кажется, будто они поют что-то нежное под тонкое, выского регистра скрипичное сопровождение. Звуки успокаивают. На удивление то, что так раздражало до этого - как бывшая жена суетилась, шумела на кухне, как свстел старый чайник (сколько раз просил купить электрический!) - теперь успокаивало.
Эрвин моргал, а перед глазами, вместо реальной действительности, проносились события, фабула его жизни. Первая их встреча, помощь, ее побег, потом второй, женитьба, развод... Все становилось понятным, логичным, непохожим на метания незрелого подростка. Все становилось решениями настоящего мужчины. Теперь.
И это придавало легкость и силу.
Смит успел очнуться как раз вовремя, чтобы никого не напугать ни странным положением своего тела, ни отсутствующим выражением лица.
-Вот кексики, - весело, но с какой-то заметной долей напряжения провозгласила подруга Левинас. - Угощайтесь. Вам час с сахаром?
-Одну ложку, если можно.
Пока девушка накрывала на маленький журнальный столик, Раса бессмысленно шаталась по комнате, совершенно не зная, куда себя деть. Уйти было невежливо. На кухне все было сделано. Поэтому она отчаянно искала предмет, который бы нужно было оттуда принести, чтобы вырвать хоть пару минут времени в одиночестве. Это помогло бы восстановиться. Так и не придумав, как спастись, Левинас пошла на радикальный шаг:
-Я сейчас, - буркнула она и поплелась в сторону ванной, - руки вымою.
Но эта хитрая уловка обернулась даже большей катастрофой, чем просто нахождение с ним в одной комнате:
-О, точно. Я тоже хотел бы, - Эрвин с удивлением осознал, как странно вел себя его голос - вдруг охрип, местами стал дрожать.
Расе в лицо будто кипятком плеснули, она обернулась на подругу в поиске поддержки, но та не заметила ее взгляда:
-Тогда Раса как раз вас и проведет, - ответила она, бережно разливая кипяток по чашкам.
Левинас легонько выдохнула, затем глубоко вдохнула и толкнула дверь в ванную. Комнатка была очень маленькая, им двоим негде было бы развернуться, если Эрвин бы вошел. Но он, благо, вежливо и предусмотрительно остался за дверью. Зато все время (а оно было рекордно коротким!), пока девушка споласкивала руки, он смотрел на нее, и взгляд прямо-таки чувствовался. Раса чувствовала, что краснеет, и даже боялась поднять взгляд на зеркало, висевшее над рукомойником, чтобы не видеть этой картины. Наконец, едва-едва вытерев руки, она буквально вылетела из ванной и поспешила в комнату.
-Я буквально не могу с ним рядом находиться, понимаешь?! - прошипела она прямо на ухо подруги, притащившей из кухни еще и вазу с фруктами.
-Потерпи, - муркнула та, - это недолго. Этикет. Не можем же мы его теперь прогнать, в самом деле.
Разговор не клеился. Эрвин чувствовал себя даже как-то странно - особенных проблем с тем, чтобы поболтать с девушками, он обычно не испытывал. А тут - просто ступор. Сидел молча. Замечал, как эти две переглядывались, будто бы в пинг-понг глазами играли, сообщая друг другу все необходимое, но ничего не мог с собой поделать. Спокойствие и усталость были настолько приятны, что он и пошевелиться лишний раз не мог.
Ощущение всесилия уже давно ушло, просочилось в пол (интересно, тех, кто живет на нижнем этаже, так же накрыло?), и Смит сидел, какой-то неуместный и никому непонятный. Так ладно это еще были бы две незнакомки, а так... В общем, ситуация очень сильно усугублялась тем, что Левинас знала его. Эрвин буквально чувствовал, как напряженно она пыталась угадать, что же он думает сейчас о ней, что собирается сделать. И радовался, что она не умеет читать мысли. Иначе все это было бы очень... сложно объяснить.
Спас этот вечер буквально случай.
Где-то глубине квартиры зародился звук. Девушки не заметили, а Смит сделал вид, что не заметил. Но тут Раса не выдержала:
-Лола, телефон.
-Лень, - кратко ответила девушка.- Поздно в такое время звонить.
-О, - Эрвин будто опомнился. - Простите... Что-то я сегодня не в себе. Я ведь не представился! Эрвин Смит. Ну, с Расой мы уже знакомы... - эта фраза почему-то вызвала необъяснимый прилив крови к щекам. - А вас, я так полагаю, Лолита зовут?
Девушка улыбнулась и покачала головой:
-Мое имя Лейла. Но Раса называет меня Лолой. И вы тоже можете, если хотите.
Остаток вечера прошел обычно - прямо никак. Но при этом никак было хоть и напряженное, оно понравилось Эрвину. Уже уходя, Смит предпринял последнюю и отчаянную попытку:
-Может... телефон... - сам толком не отдавая себе отчета в том, что несет, будто переволновавшийся школьник, начал он.
-А? - Раса, провожавшая его в коридоре, то ли и правда все прослушала из-за усталости, то ли сделала вид.
-Говорю: телефон, кажется, еще раз звонил. Ну что ж, спасибо за хороший вечер.
Эрвин уже взялся за ручку, но в последний раз обернулся, будто что-то должно было произойти. Раса смотрела на него абсолютно спокойно и выжидающе. Смит тихонько хмыкнул про себя: вот идиот, напридумывал себе. Если бы она что-то и испытывала к тебе, кроме злости и обиды, то не смотрела бы сейчас такой стеклянной речной прозрачностью глаз. Смит отвернулся, кляня себя на чем свет стоит за идиотизм и слабохарактерность, и толкнул дверь.
Но чудо все-таки произошло. Пусть маленькое, незначительное и кое-где притянутое за уши - но произошло.
На лестничной площадке его догнала Лейла. Всунула в руки пакет с кексами и громко провозгласила:
-Вот, это вам в дорогу. Спасибо большое еще раз!
А затем едва слышно добавила:
-Там записка, в ней мой номер. Звоните, если нужно будет связаться с Расой. Я что-нибудь придумаю.
Смит вышел. Пару минут постоял, пуская облачка пара и глядя на то, как крупные снежинки плавно кружились в желтом свете фонарей. Такого умиротворения он чувствовал уже очень давно - с одной стороны, ее присутствие успокаивало, с другой - напрягало. А теперь был двойной кайф: он видел ее сегодня, но уже ушел оттуда, так что можно расслабиться. Пока прогревался мотор машины, Эрвину на секунду показалось, что все это ему приснилось - встреча с ней, разговор в машине, визит домой... Поэтому прежде, чем выехать со двора, он два раза запустил руку в пакет, достал записку и проверил.
И там оба раза красовалось:
0967899915. Лейла.
Чудо было пусть маленьким, но настоящим.
****
-Слышь, - Лейла, по своей дурацкой привычке проснулась так резко, будто она до этого и не спала вовсе, а притворялась. - Мне сон снился.
-М-м-м... - Раса едва-едва могла сообразить, о чем речь.
-Этот мужчина, что вчера был, и ты.
Вот здесь девушка уже насторожилась.
-Вы были вместе в том доме. Не помню, правда, что делали. Но настроение такое было - странное... Очень светлое, знаешь, как либо очень праздничное, либо очень печальное. Вот.
Левинас хмыкнула и отверунлась к стенке:
-Я не верю в сны.