-Боже правый... что они творят? Я... я, - светлая чувствовала, как крупная дрожь била тело, с каждым словом было все сложнее и сложнее держать себя в руках. - Я совсем не этого хотела...
Внизу, почти под ногами, пылала деревня - крупная и зажиточная. Крики женщин, плач детей, кличи еще живых мужчин, пытающихся защитить свой дом и семью, лозунги нападающих.
-Я совсем не это... - девушка схватила голову руками и осела на землю, укрытую влажными осенними листьями. -Они идут с моим именем на устах, с именем нашего Бога и... и! - истерика рвалась наружу, сдерживаться было все труднее. - И творят все это...
-Это уже не твоя вина, - сказал старик, устремив глубокий взгляд вдаль, за синеющие в дымке горы. - Им нужно имя, как щит, которым можно прикрыть все уродства их души, их деяний. Но ты здесь ни при чем. Это их души.
-Но я же... из-за меня же, - рыдания уже рвались наружу, и девушка шмыгала носом и вытирала глаза рукавом, размазывая грязь по лицу.
-Когда человек первый раз встретит смерть, он пугается. Это естественно. Но он решает для себя, как он дальше будет поступать с этими основами мира - с жизнью и смертью.
-Я-я... до сих пор боюсь, - младшая уже уткнулась в коленки, чтобы хоть как-то заглушить рыдания. Воину, которым она была, которым она должна была быть, не пристало так себя вести.
-И это тоже естественно, - казалось, этот низкорослый старичок держал в руках в этот момент всю мудрость мира. - Я тоже, если честно.
Магичка подняла голову и даже перестала рыдать на пару секунд. Слезинка за слезинкой скатывались по грязным, исцарапанным щекам, но девушка замерла, будто задержала дыхание. Немой вопрос повис в воздухе.
-Встретив смерть близко, так близко, что ее можно разглядеть, одни пугаются и решают, будто бы они хозяева жизни и небытия, могут по своей воле отбирать его или даровать - каким бы то ни было способом - карая или милуя, насилуя женщин или же пытаясь создать с помощью магии. Другие же пугаются и боятся до конца дней своих. Признавая, что решать это - дело рук нечеловеческих. Страх не значит бездействие. Страх естественен. Бояться вида смерти присуще человеку. Не убивай, если можешь не убить.
Тело девушки сотрясалось немыми судорогами.
-А теперь иди, - сказал старик, глядя, как ширился и распространялся пожар. - Беги отсюда, уноси ноги, береги жизнь.
-Я не хочу быть трусом, - сказала девушка,прислушиваясь к маленькой войне внизу. Красные отсветы плясали в светлых глазах, на секунду сделавшихся стальными. - Но у меня не получается, - сказала, чувствуя, как слезы снова подступают к горлу. - Я стою, а внутри все оплавляется от страха. Я боюсь до рвоты, боюсь туда идти, боюсь, что они придут себя, что, сколько бы я не бежала, я никогда не... не сбегу... И не смогу выйти навстречу!
-Это больно, - сказал старик, аккуратно прикоснувшись к руке магички. - Я знаю, как это больно. В свое время я трусливо сбежал с поля боя, и, знаешь... Не извлек из этого никакого урока. Поэтому советую: и ты беги. Не торопи судьбу, это огромное колесо размажет по себе всех, никому не скрыться. Твоя судьба найдет тебя, будет день, когда ты с открытым и спокойным лицом выйдешь на бой. А пока - седлай лошадь и убирайся отсюда. Послушай старика, прожившего поболее, чем ты.
-Боль и тоска в том, что, даже если бы захотела остаться, я не могу. Страх гонит меня. Страх, трусость... - она закрыла лицо руками, чувствуя себя ничтожнейшие из ничтожнейших. - Вдруг... Вдруг я так никогда и не смогу выйти на бой открыто?! Вдруг всегда буду умирать от страха, сидя в кустах, и бежать, бежать, бежать?!.
-Кта знает, - сказал старик, невольно переходя на диалект своего родного дома - старую, почти забытую, но глубинно отзывающуюся речь, - кта знает, может, и так оно будет.
И, видя сквозь зрачки, как что-то крушится в нее, как рушатся здания, разрывая душу, как рвутся наружу арматура и рушатся строительные леса ее постройки храбрости и самоуважения, старик говорит:
-Но это не повод умирать. Я трусом прожил свою жизнь, и трусом умру. Я вижу, что ты ненавидишь себя за это... Не нужно. Надеюсь, ты поймешь это - не нужно. А теперь езжай! Быстро! И не забывай старика, - тихо, в спину всаднице и лошади, и мокрым осенним листьям, потревоженным в этом глухом лесу.
-Слышал, в этих землях завелся талантливый светлый лекарь, что сдуру темных лечит, - улыбка сквозила в голосе.
Она оборачивается резко, так, что волосы взметнулись, и замирает на пару секунд, приглядываясь, оценивая, а затем:
-Святые небеса! Дедушка, вы живы!
-Да уж не помер как-то, хоть и находился под защитой не совсем тех сил, что ты сейчас назвала, но не все ли равно?.. - бурчал старший, обнимая повисшую на нем магичку.
-Я так рада Вас видеть!..
-Я тоже рад, что те силы, которых я просил, сберегли тебя...
Девушка покраснела, и на минуту повисло молчание.
-Слышал, ты тут мертвых воскрешаешь, - веселее продолжил дед. - Так вот, у меня к тебе тоже непростое задание!
-Ну, все не настолько отлично, как вы описали, просто...
-Да ладно-ладно, знаю я эту всю историю, что уж тут. Но у меня дело слегка другое. Старая магическая рана, - на секунду старик глянул девушке прямо в глаза, и у нее сперло дыхание от остроты этих неожиданно помолодевших, живых, невероятно кристальных серых глаз.
- Я не питаю себя пустыми надеждами и знаю, что это практически невозможно. Я просто хочу, чтобы ты посмотрела.
В комнате сделалось необычайно тихо. С легким стуком осыпались щепки разломанного стола, а затем воздух, казалось, и вовсе замер. Пару минут тишину не нарушало ничто, и оставшиеся за дверью начали нервничать. Самый первый запаниковал, естественно, Рыжий.
-Эй, вы там живы? - затарабанил в дверь. - Светлая, отзовись!
Ответа не последовало, и парень, вопреки запретам, начал выламывать дверь. Снаружи долетала ругань и крики, в частности, рыжий отправлял всех, кто не хочет помочь, куда подальше и продолжал ломать. Наконец, когда к процессу подключился кто-то очень тяжелый, дверь хрустнула, скоба засова с треском вылетела, створки распахнулись так, что стукнулись о противоположные стены. Первыми в комнату ввалились Рыжий и Рыцарь, как мужчины, за спинами которых, кажется, пряталась Стася.
После грохота и шума повисла мертвенная тишина. зависшая где-то на обломке, соскользнула и звякнула ритуальная чаша. Покатилась по каменному полу, издавая ажурный и тоненький звук.
-Анька! - взвизгнула Станислава, отбросив страх, и кинулась к подруге, заваленной обломками стола. - Анька, ты жива? Скажи хоть слово!
Казалось, одна эта маленькая и грациозная женщина сейчас заполнила собой всю комнату, так шумно сделалось внутри. Мужчины сбились кучкой у двери, не имея представления, что теперь делать после того, как дверь выломана. Наконец, среди обломков что-то пошевелилось и застонало.
-Лежи-лежи, не дергайся, - хлопотливо пробормотала подруга, попутно сбрасывая с лежащей обломки стола, какие-то ткани, ритуальные украшения и прочий хлам.
-Что значит не дергайся, - прохрипела магичка, - мне угол чего-тов спину уперся так, что сейчас проткнет. Помоги мне встать....
Наконец, девушка выбралась из завалов, попутно выяснив, что от удара сильно болело плечо - вывих или ушиб, может быть. Аккуратно придерживая конечности, чтобы не болталась, причиняя боль, светлая направилась в тот угол, где, предположительно, лежал старик.
Снова стало тихо. Девушка шла и чувствовала, как тело наливалось студеной водой, и вскоре ее начала бить дрожь. Он не пошевелился с того момента, как это началось...
Неловко завалившись на один бок, Анна встала на колени рядом с ним и уже протянула здоровую руку, чтобы попробовать пульс, чувствуя, как ужас наполняет все ее тело, как произошло чудо - старик открыл глаза. Затем улыбнулся и без чьей-либо помощи сел. Потрогал место, где была рана и вдруг расхохотался во весь голос:
-Ну и девчонка! Ну дает, а! Всех перепугала, кадристка. Я-то думал, ты уже концы отдала там - лежит себе, ни слова, ни полслова...
- Я то же самое подумала про Вас, - пробормотала мелкая, начиная всхлипывать.
-Ну-ну, полно, будет тебе. Все же хорошо, чего сырость разводить?
-Шрам останется, - сказала девушка, вытирая слезы и пытаясь успокоиться.
-Я знаю, - улыбнулся старик. - Зато не будет болеть теперь, - снова коснулся заветного места на груди и проговорил задумчиво, - это как память. Переболит, пусть и через двадцать лет, но переболит, а воспоминание все равно останется... Так и здесь. Это, - он провел по шраму, - мое самое болезненное и самое дорогое воспоминание. И только попробуй мне его свести, ух!
Магичка засмеялась, глотая слезы.
Перед тем, как расстаться у лазарета, он старик отвел магичку в сторону и тихонько сказал:
-Старые магические раны - страшная вещь. В этом дверце есть еще кое-кто, кто мучится от такой. Многое переменится, если ты поможешь ему, усмирив свою ненависть и гордыню. Очень многое.
И, глядя на недоумевающую мордашку светлой, прибавил:
-Не сомневайся в себе. У тебя величайший талант...
"Старая магическая рана... Эрни был ранен, но мечом. Пускай и чаровничьим мечом, все-таки это не то же самое, что повреждение от заклинания. Тем более, это было чуть более года назад - не так уж и давно! Боже, прошел только год, а кажется - десять..."
Мысли лениво ворочались в горящей и тяжелой голове. Казалось, разгадка вот-вот мелькнет в сознании, ослепительной вспышкой осветив все в моменте абсолютно ясного понимания, но силы и сознание покинули девушку - она погрузилась в глубокий крепкий сон.
P.S. Да, ГГ зовут Анна. Да, это та древняя недоработанная задумка про магов длинной на 8 часов. Время действия: 1 кусок - средина, 2й - уже после победы и примирения. Если ты еще помнишь, о чем я о.о