-У меня только одна мысль сейчас в голове.
-Домой-домой-домой?
-Не. Бля-бля-бля!!!


Поместье проснулось от ранее никогда не слышанного шума, от волнительных звуков из далёких легенд. Трепетали занавески, со столов во дворе слетали вазы с цветами, падали небольшие подсвечники, летели лепестки нежных цветов и поднималась пыль.
Она пришла.
Она и её племя.
И в нарастающем шуме становились слышны первые испуганные крики, первые признаки страха.
-Захлопнуть ставни!
-Я н-не пойду...
-Марш наружу! Я сказал: захлопнуть ставни!
Племя из страшных историй. Племя, которое крадёт людей и уносит к себе, чтобы принести в жертву своим богам - кто знает?
Она мчала вверх, на самую верхушку, потеряв дыхание давно-давно, на самых нижних этажах. Винтовая лестница. Последняя преграда.
Она знает. Она знала это племя, и она знала то, что их бог не приемлет кровавых жертв.
В темноте ночи поместье казалось охваченным каким-то светлокрылым ураганом. Он хаотично перемещался, поднимая волны страха и тучи пыли. Ещё немного, и вершина. Главное, чтобы её заметили. Главное, чтобы вовремя.
-Они подожгут поместье! Они подожг... - истошный вопль.
Очень хотелось верить, очень хотелось, что не приемлет кровавых жертв. Потому что сомнения в этот момент - это финал. Только не здесь, только не на этой высоте. Или с ними, или вниз.
Шум, гам и бесконечное количество хлопков крыльями. Свист, резкий и неприятный, мимолётное движение и её лицо прямо перед глазами. Волосы на макушке тронуты лунным светом, остальная фигура утопает во мгле, закрытая тремя парами крыльев. И есть в этой темноте что-то... знаковое.
-Идешь?
Она смотрит на сияющую улыбку, знакомую улыбку, сто раз виденную, сто раз утешавшую, она смотрит и чувствует тревогу. Протянутая рука, топот ног по винтовой лестнице, и темнота, темнота, в которой тонет всё на свете.
-Иду.
Рывок, вырывающий плечевой сустав, ветер, волосы в рот - и высота. И белокрылый ураган, и страх, и этот сияющий в темноте взгляд - всё внизу.
-Нам нужно будет сесть, я возьму тебя удобнее.
Разодрать лицо и руки ветками, с хрустом вломившись в спящий лес. Но это всё не важно, это всё во сне.
И снова - вверх.
Звонкий и прозрачный воздух, темные леса, змеистые реки, и такая ночь, такая опьяняюще-светлая ночь, что, кажется, различимы листочки. Всадник, затерявшийся в волнующемся море травы. Кто он, куда он едет? Облитый луной, самый богатый в мире, владелец всего этого огромного, необозримого простора. А кто они? Они - пушинка, несомая ветром, течением, прихотью божества.
Божества, которое не приемлет кровавых жертв.
Медленно, нежно приходит ощущение мелодии. Не достигает слуха, именно - приходит ощущение. Шестикрылая не поёт, скорее, тихонько мурлыкает, и из-за плотного контакта чувствуется, как резонирует и дрожит всё у неё внутри. И хочется знать эту мелодию. Хочется знать, подпевать, да так, чтобы волнами накрывало весь этот спящий мир, этого затерянного в травах всадника, то далекое поместье, людей в нём, крылатых возле него - всех, всех, всех!
И приходит понимание, почему в её племени так много бардов, откуда так много песен.
-We walking in the air...

И столько было в ней силы, столько напряжения рвалось сквозь кожу наружу. Под стальной хваткой жгла и краснела кожа.
-Они схватили всех моих. Всех. Моих.
-И что же, сдашь меня теперь?
-Сдам, - и снова эта темнота, падающая на её лицо, укутывающая всю её фигуру. Но теперь всё не то, теперь будто ей тяжело дышать в таких одеяниях. - Один не стоит тысячи. Тысячи оставшихся.

-Достать мне её - живую или мертвую!
-Мертвую? Н-но, господин....
-Что непонятного?! За мертвую награда, правда, будет ниже. Так сказал принцепс!

Красивый силуэт, ставший ненавистным за такое количество повторений. Мягкое шуршание ткани, мягкий обворожительный голос:
-Она не придёт.
-Она и не ходит, - четко и раздельно в тишине открытого мраморного зала. - Летает.
-Уроды водятся с уродами, - его зычный голос тонет в тишине, не отражается, не удесятеряется извечным колдовством. Тогда тоже была такая ночь. Такая прозрачная и глухая ночь. Луна заглядывает в многочисленные арки и витражи немигающим глазом. Всё, как и тогда. Не хватает одного - этого:
We walking in the air...
Вместо опостылевшее:
-Она не придет.

Развалины древнего храма (?) на возвышении. Внизу - плоская серебряная тарелка равнин, и над ними - купол, как тончайшая искусно вытканная тюль. Хочется протянуть руку, отклонить и заглянуть за.
-Зачем ты пришла.
Молчание. Стоит спиной. И, не поворачиваясь, будто больше не ей, а этим полям.
-Я хочу, чтобы ты знала, - голос выдает сильную душевную тяжесть. - I'm no hero.