-Как он выглядит? Хм... Трудно. Я так привыкла, что теперь даже сообразить трудно. Но на самом деле он красивый очень, вечно какие-то бабы цепляются. Именно красивый. Блондин, волосы на ощупь такие мягенькие и пушистые. Глаза очень светлые, серо-голубые, наверное, ну действительно - очень светлые. Черты лица красивые, прямые, аристократичные.
Шамс вела нитку разговора, а Нэн чувствовала, как перед глазами возникает образ. Ясный и четкий. Золотое свечение волос, искристость глаз, бледная гладкая кожа. Синие джинсы, белая, фосфорицирующе-белая рубаха с незастегнутыми двумя последними пуговицами, закатанные рукава. Высокий и стронйый, более щуплый, чем Зоро. Нет - более утонченный. Приятный голос Шамс расстилался по полутемнгй комнате, озаренной только отсветами из коридора и дальних комнат через раскрытую дверь. Прохладный ветер неприятно касался кожи, холодил, но не хотелось вставать и закрывать окно. Вообще не хотелось двигаться. Перед мысленным взором рисовался парень, идеал, но при этом, впервые за долгие годы, картинка была не статичной. Веки и ресницы Нэн слегка подрагивали от напряжения и удовольствия. Он протягивал руку, он попрвлял волосы, улыбался, приветственно махал, засовывал руку в карман, пускал глаза под лоб, подмигивал, задумчиво глядел в одну точку... И как же красиво, элегантно снимал пиджак, а затем начал и рубаху расстегивать. На этот моменте Нэн почувствовала, как вспыхнули щеки, да так сильно, что, казалось, они должны светиться в темноте. Шамс уже не говорила ничего - как давно она закончила, и что теперь следует сказать? Пару секунд Нэн прислушивалась к своему дыханию. Тихо, невероятно тихо. Ушла? Это странно. Шамс бы не оставила ее, ничего не сказав. А, может, она говорила, а Нэн ушами прохлопала? -Шамс? Ты здесь? - только колыхание тюля и холод. Медленно, медленно заползает сырая тревога. Нэн чувствует, как становятся влажными ладони. Наверняка пальцы уже посинели от холода. Шаги, движение, звук закрывающкгося окна. Ветер и ненастье остались там, за границей. Захлопывающаяся дверь. Теперь они будут в темноте, отрезанные от мира, от шума, будто последние люди на земле. Но они -кто? Кто второй? Ковер очень скрадывает шаги, делает их безликими и невесомыми, и все же какая-то интуиция, доступная только незрячим, сообщала: это не поступь Шамс. И страх усиливается, растет по экспоненте, грохочет в ушах. Пик его - прикосновение руки, горячее, сухое. Ро не может молчать, не выдерживает больше.
-Знаешь, чего я больше всего на свете боюсь? - голос дрожит, срывается, не слушается. Гость садится рядом, продолжая держать ее руку в своей.
-Я боюсь забыть, как выглядят предметы, цвета, ландшафты. Боюсь забыть формы и текстуры. Мне будут рассказывать, описывать, а я не смогу представить, понимаешь?
Горечь нарастала, заполняла тело, уже доходила до трахеи, плескалась, мешая говорить твердо и отрешенно, как Нэн предпочитала говорить об этом. Жалобы ни к чему. А тут...
-Но больше всего, больше всего я боюсь...
Рука, держащая ее, была теплая, мягкая, широкая, длиннопалая. Пальцы пианиста, похожие на пальцы Шамс, но даже, кажется, длиннее, хотя при этом и немного крупнее. И суставы, будто опухшие, будто вывернутые когда-то давно и срощенные непрпвильно.
-...я боюсь забыть, как выглядят люди, человеческие лица, боюсь растерять в темноте черты дорогих мне. Разрез глаз, губ, высота скул, форма носа - мелочи, отличающие всех нас. И эти мелочи все труднее и труднее порой разглядеть, и это так... страшно.
Берет ее руку в обе своих, поднимает и касается чего-то теплого - лица. Медленно перемещает, позволяя запомнить, ощутить как можно больше -волосы, крутой и прямой лоб, глаза с пушистыми ресницами, тонкий нос, скулы, божественные скулы! Щеки и, наконец, губы. Нэн чувствует, как появляется тугой и неприятный комок внутри, пытается одернуть руку, вырвать, но ее пальцы слишком сильно путаются в этой паутине его. Задерживает руку у губ, легко, но как же горячо, как же пламенно целует. Нэн вспыхивает и остается сидеть в полной темноте и глупом, детском непонимании, и с сердцем, горящим смущением, надеждой, радостью и ... ?
-Мое тяжелое-тяжелое сердце... выдержат ли твои хрупкие руки мое тяжелое сердце?