О поэтах

Все кругом такие крутые поэты, а я - я ничтожество.
Мне главное нужно поверить в себя и начать что-то делать.
И начать то,что я ненавижу- выпрыгивать наперед.
О,помогите мне с этим,кто-то.
Я тоже хочу стать красивой с осмысленными глазами.

А то скоро я так и вовсе перестану писать.

П.С. Она много читает.
А я ничтожество. Жуть.

@темы: я, терапия, чувства

---

Ч-ч-чувства!

А я знаю, почему это меня раздражает.
Наверное, знаю.
В аккупунктурных точках моей души это как раз та, что отвечает за чувство,будто меня никто не замечает и не заметит.
Что мне не докричаться, не переспорить. (привет,бра-а-ат!)

Сделаю погромче и вытащу эту иглу из себя.

А, может, мне просто хочется пострадать.
Когда мне скучно, я придумываю себе трагедию. Я отлично умею придумывать трагедии.
Я рисую эмоцию так хорошо, что моё сознание срывается со своего места, аплодирует и орет: "Верю! Верю!"
И верит.
И тут уже начинается всё, что сопутствует, когда сознание верит.

Гнилые мысли, затхлые чувства и общий недостаток кислорода души.

А ещё у меня помахали всесилием перед носом и отобрали его, и я пенисто злюсь за это, до бьющей в нос ржавым запахом одури.
Я ненавижу тебя за то, что ты такая же, как и мой брат.

Мне никогда не удавалось тебе ничего доказать.
Я чувствую себя рядом с тобой тупым бесполезным ребенком.

И я ненавижу тебя за это до белого каления.

Я ненавижу тебя за то, что ничем - слышишь, ничем! - мне не удавалось тебя задеть.
И чем более скользкая и прочная броня, тем больше мне хочется пробиться за неё. Я готова на многое, я готова на любую уловку.

Я- эгоцентричный ребенок, который начинает рыдать, когда его не слушают.
Хм.
А зачем, чтобы меня слышали все и каждый? Это нормально или нет? Или это мой пунктик?

Энивей, ррр.

@темы: я, адресованное, чувства

---

То ты бох,
То ты сдох.

Хмурое небо сегодня низко наклонилось надо мной, так низко, что я могу просунуть голову и увидеть: там, за тучами, солнце.
До какого же опьянения я хочу быть хоть чем-то. Сделать что-то заметное. Заметное!

Как давно это было, что я прыгала с моста. Как давно, черт возьми. И что с тех пор стало с моей жизнью?
Она превратись в пластилин - и по вкусу, и по фактуре. И что мне с этим сделать, что?

Я устала быть ничем.
Это меня убивает.
Мне так нужно быть хоть чем-то, чем-то!

Мне кажется, что если я сейчас лягу и умру, то никто и не заметит.
Но это не потому,что я ною и прибедняюсь.
А потому что я не успела сделать ничего заметного.

Я хочу стать хоть чем-то заметным.
Попасть в роковую любовь.
Сделать что-то запоминающееся.
Даже не знаю, что,что?
Я хочу быть стильной и уверенной,такой себе электросвинг на ножках, как эта песня.
А я что?
Я скучно проживаю свою жизнь.
прожигаю.
Мне даже принаряжаться лень.
Зачем?
Серые дни.
Серия я.
Это съедает.

Мне так нужно стать заметной хоть в чем-то!

@темы: я, терапия, чувства

---

И такое бывает

Боги, што со мной? тут уже 12 страниц ворда!

Горячие слезы струились по лицу. Девушка не рыдала, не билась в истерике – просто слезы катились и катились, как будто их набралось слишком много, чтобы помещаться в её теле. Всё уже закончилось, все были живы, но её до сих пор трясло мелкой дрожью, будто от пронизывающего холода. Точнее, не так: её только сейчас и начало трясти. До этого Кристина держалась на удивления для себя самой храбро, даже как-то… с вызовом?
Монстр ушел, оставив её одну в комнате. И неизвестно, что было хуже – быть сейчас рядом с ним или одной. Но ей до конвульсий, до судорог хотелось человеческого общества. Другое дело, что в её понимании он человеком не был: ни телом, ни душою.
Кристина вытерла глаза и влажный нос тыльной стороной ладони, отбросив формальности – все равно никто не видит. Мысли путались, будто она была пьяна, клубились едким туманом, не превращаясь ни во что конкретное. Девушка обессиленно опустилась на кровать. Она не знала, сколько времени так пролежала, но затем в голове будто все стихло и хлынул мрак…
Очнувшись (это было не сном, а скорее забытьём, обмороком), Дае испуганно оглянулась. Нет, не сон. Кошмар, но не сон.
Она поднялась, чувствуя ужасную ломоту во всем теле (кто бы мог подумать, что нервы так влияют) и, как ни странно, голод. Изрядно замучившись, девушка умудрилась слегка послабить завязки корсета, что тоже облегчило жизнь, но совсем снимать его даже не думала. Кто знает, что на уме у этого бешеного?..
Она боялась. Боялась того, что никогда больше не выйдет отсюда, не увидит людей и солнечного света. Но больше всего она боялась того, что этот безумец может с ней сделать. И «убить» было лучшим вариантом в списке…
Когда девушка вышла в небольшую круглую гостиную, там не было никого. Только, как обычно, полно цветов. Казалось, в этот раз их стало ещё больше. Дае повертела головой, разминая затекшую шею, и прошла к небольшому столику. Тот был накрыт, но, судя по остывшему кофе и булочкам, уже достаточно давно.
Кристина аккуратно присела на краешек стула и отхлебнула кофе. Голод заполонил собою все так сильно, что даже страх притупился, ушел. Вскоре на столе не осталось ничего, и Дае почувствовала себя немного лучше. Ну, как сказать, лучше. Она чувствовала то состояние шаткой безопасности, когда ребенок, солгавший, проходит по острию и чуть не выдает себя, только во многие, многие разы мощнее. Эрик… Призрак? Ей не хотелось называть ни одним из этих имен. Он мог вернуться в любую минуту.
На секунду Кристину озарила дерзкая и опьяняющая мысль. Может, попытаться сбежать? Лодки не было, преодолеть озеро вплавь она не сможет. Но наверняка здесь был и более удобный выход…
Девушка начала с нездоровым любопытством оглядывать комнату, надеясь в каждом углу найти рычаг, что откроет дверь наружу. Возле органа была разбросана ужасающая куча нот, без названий и подписей. Кристина присела на корточки, перебирая смятые листы. Вероятно, это были части сочинений, которые не нравились Эрику. На секунду стена ненависти, окружавшая девушку, будто дала брешь, и в пробоину хлынуло восхищение. Кристина узнала отрывки из нескольких опер, которые пела и сама, узнала песни, что он пел ей. Ему не нужно было все это подписывать. Он помнил. Содрогнувшись от этого осознания, девушка собрала разбросанные по полу ноты и сложила их аккуратной стопкой на столике возле инструмента.
Поддавшись минутному порыву, она села и замерла. Через пару секунд девушка коснулась клавиш – послышался первый звук, неуверенный, робкий. Но не такой робкий, как у него. Не нежный, а просто… неумелый?
Дае вдруг почувствовала, как вся печаль мира обвалилась на неё. Она поняла, что Рауль не придет за ней. Она спасла его шкуру – не жизни, а именно шкуру! – ценою своей (тоже шкуры, ведь что взять с человека, который даже не может себя отстоять?), но он не придет спасать её в ответ.
Хористка усмехнулась себе: зло и горько. Вот, минута славы красотки прошла, все аплодировали и восхищались, а теперь забыли. Были ла она одинока? Да. Никто о ней теперь не вспомнит, никто. Рауль, скорее всего, рад, что не запачкал лапки в этой странной истории, остальные просто выбросят из головы или будут пересказывать, как страшилку. Хористка. Безродная. Сирота. Расходный материал.
Вдруг девушка в приступе ослепляющей ярости стукнула кулаком по клавишам органа – нежная рука отозвалась болью, а инструмент – стонущими звуками. Вскоре какофония стихла, растворилась в воздухе. Был бы он тут, чувствовал бы он это –полилась бы музыка, прекрасная, как божество, прекраснее божества.
Второе осознание этого одинокого утра-вечера, безвременья, свалилось на неё, будто ушат холодной воды. Хористка завидовала ему. Дико, опьяняюще! Так сильно, что на секунду показалось, будто эта зависть убьет её на месте. И в глубине души злорадствовала, что он урод. Хоть чем-то она вязла в этом мире. Хоть чем-то.
Слезы снова потекли по лицу, на этот раз –слезы бессилия. Он был одиноким? Был. Но он был гениальным до той меры, о которой можно только мечтать. А она? Ну, так, талантливая певичка, хороший материал, из которого его гений вылепил приму. Если бы не он…
Дае вскочила и ринулась в то, что можно было назвать её спальней. Ножницы! Где они? Где-то тут были ножницы…
Снова его кабинет, гостиная, ванная, ага!.. Девушка взяла в руки изящную вещицу подозрительно желтого цвета (золотые?), по наитию промыла их под водой, умирать все-таки в чистоте нужно. Девушка прошла в гостиню, и только тут в глаза бросилась эта масса цветов, целый их омут. Как символично. Дае снова присела на краешек стула, закатила рукав платья и задумчиво уставилась на тонкое, бледное предплечье. Под полупрозрачной, казалось, кожей, виднелись синие полоски вен.
Не поперек – вдоль.
Рука задрожала, когда холодный металл прикоснулся к коже. Но, к счастью или несчастью ножницы были настолько острыми, что оставляли порез даже без нажима. Сначала царапины, затем девушка надавила чуть глубже…
Когда кровь полилась тонким темным ручейком, Кристину вдруг разобрала паника.
«Пресвятая покровительница, что же я делаю!»
Ножницы выпали из рук на идеально-белую скатерть, оставляя багровый след, а девушка зачем-то бросилась в ванную, отмечая свой маршрут каплями крови. Подчиняясь наитию, Дае открыла кран на полную и засунула руку под холодную воду, но это не помогало. Вода бледно-алого цвета заставила почувствовать себя дурно…
Ещё немного пометавшись по ванной, девушка выскочила прочь, зажимая рану другой рукой. Кровь сочилась под пальцами, горячими струйками стекала и капала вниз. Голова начинала кружиться.
«Нужно перевязать чем-то, перевязать!»
Взгляд панически метался по комнате: скатерть-слишком плотная, сил не хватит порвать. Салфетка коротка… Кристина бросилась в свою комнату. Простынь тоже не подходит, черт, черт! Этот красивый дом был совершенно бесполезным, ну или просто хористке не положено было знать, где находится все полезное. Наконец, когда сознание уже почти окончательно выскользнуло, взгляд девушки упал на подол собственного платья. Кристина подняла его неприлично высоко, зубами вцепившись в один край и руками что было сил разрывая другой. Наконец рану удалось кое-как перевязать, хотя и недостаточно туго. Сознание совсем оставило Дае, и она рухнула на кровать.
«Неужели я умру вот так?..»

Эрик вошел бесшумно, по давней привычке и из страха разбудить Кристину. Везде было тихо – его чуткий слух уловил бы даже движение в соседней комнате через стену. Угрожающе тихо. Мужчина прошел вглубь, поставил на пол сумку с вещами и на секунду окаменел. На идеально-белой скатерти лежали тонкие ножнички, которые он оставил Кристине в ванной на случай, если ей нужно будет навести туалет, а под ними виднелось небольшое бурое пятно. Мужчина в панике заметался по своему подземному жилищу – ванная, кабинет, его спальня… Наконец он нашел Кристину в её комнате. Эрик не пошел туда первым делом не потому, что не догадался, а потому, что слишком боялся.
Ткань на руке и белые простыни из красных стали бурыми. Кристина была бледна. Эрик едва сдержался, чтобы не заорать от ужаса и не начать трясти девушку. Вместо этого он нервно стащил перчатку и аккуратно прикоснулся пальцами к её сонной артерии. В тот момент обоих будто озноб пробил: мужчина тут же одернул руку, а Кристина с трудом распахнула глаза.
-Мы сейчас же едем к врачу, - это было сказано таким гробовым тоном, что Кристине показалось: вот-вот её сердце остановится.
Эрик был уже готов (ведь он только вернулся из «внешнего мира»), а Кристину он просто накрыл одним из своих плащей, поднял на руки и вынес из комнаты.
-Все в порядке, не нужно врача…-слабо прошептала Дае, чувствуя себя до такой степени слабой, что было противно. – Просто перевяжите мне руку крепче…
Не секунду повисла кристальная тишина, а затем Эрик медленно проговорил:
-Я… не смогу.
Дае прикрыла глаза и бессильно улыбнулась. Призрак сделал какое-то странное движение, и показалось, что он прямо сейчас её уронит на пол и начнет в лучшем случае пинать ногами.
-Вы смеетесь? – холодящим кровь тоном поинтересовался он.
Кристина подумала, что ответ про то, что «даже у вас есть слабости» будет не лучшим вариантом, особенно в случае, когда от него зависела её жизнь, и выдавила из себя другое:
-Мне ужасно стыдно за этот дурацкий поступок… я смеюсь над собой. Даже лишить себя жизни не смогла.
Холодный вечерний воздух внезапно вскружил голову, и Кристина снова обмякла в руках призрака.
Очнулась она уже опять на «своей» кровати, простыни были чистыми, никаких следов предыдущего буйства. Эрика снова нигде не наблюдалось. Что он, доктора убивать пошел, что ли? Содрогнувшись от этой мысли, Дае поднялась и вышла в гостиную. Эрик сидел в кресле и что-то читал, и ещё задолго до того, как девушка вышла, услышал, что она проснулась.
-Как вы? – на нем была маска, скрывавшая и лицо, и выражение глаз. Голос звучал достаточно холодно.
-Жива,- вяло ответила Кристина. – Кажется…
Странно. С ней он никогда не был таким холодным, с кем угодно, но не с ней. С ней он был диким, несчастным, раненным, злым, но не отсутствующе-бесстрастным. Он даже ведь не играл все это время, чтобы не тратить свой дар перед ней!
На секунду ненависть ударила в голову, будто запах свежей крови (Кристина теперь вспоминала его с отвращением). Эрик заметил выражение её лица и также холодно проговорил:
-Уходите. Я покажу вам дорогу отсюда.
Дае окаменела в кресле. Такого поворота она не ожидала никак. Кристина медлила. Неужели вот всё так просто? Где подвох?..
-Убирайтесь отсюда! – Эрик зарычал так, что сердце ёкнуло, и вскочил с кресла. – Вон!
«Ага, вот и подвох. Все-таки суждено мне умереть сегодня…» Мужчина подскочил к тому креслу, где устроилась Кристина. Девушка закрыла голову руками и вжалась в мягкую ткань в ужасе. Хоть бы убил сразу…
Секунды тянулись, будто вечность. Когда Дае вновь открыла глаза, Призрака уже в комнате не было – и как умудрялся так быстро появляться и уходить?
Нашелся он у органа, трясшийся в беззвучной истерике и шевеливши пальцами, не касаясь клавиш, будто бы что-то играл. Дае до сих пор не понимала, зачем тогда пошла к нему и зачем сказала всё это. Но кто знает, как бы всё вышло, если бы не сказала.
-Почему вы перестали играть при мне? – спросила она так же, внезапно для себя, холодно. – Думаете, ваша музыка слишком хороша для меня? – злые интонации проступали отчетливо, как бы Кристина не пыталась их маскировать.
От этого Эрик даже перестал трястись и раскачиваться из стороны в сторону. Он ответил так тихо и так несчастно, что сотни игл боли пронзили сердце девушки:
-Я думал, вам она противна, как и я сам…
-Давайте выпьем, Эрик, - предложила хористка, чувствуя, что в какой-то момент её жизнь явно пошла не так…
Они снова сидели в гостиной, друг напротив друга. Дае слегка пригубила вино в своем бокале (она в этом не разбиралась, было просто вкусно), и нервы, голод и алкоголь дали о себе знать тут же –приятный жар поплыл по телу, делая мысли легкими и невесомыми, а проблемы не такими значимыми. Казалось, она теперь могла все на свете. Эрик, хотя и налил себе вина, пить его не собирался, ведь для этого нужно было снять маску.
-Знаете, что, Эрик, - мужчина слегка дернулся и напрягся, как ребенок, которого будут отчитывать, но Дае была не в состоянии этого заметить. – Я завидую вам! Чудовищно! До опьянения!
Девушка расхохоталась, так же, как и он недавно – безумно и неистово. Сделала щедрый глоток вина, поморщилась и продолжила:
-Вы – гений. Да, изуродованный, - это был опасный момент, который мог его разозлить. –Но настолько одаренный, насколько бог вообще может что-либо дать. Вас будут помнить ещё многие века. А я? Да, я, может быть, симпатична, как и сотни других миловидных девушек на земле… И если меня и будут помнить, то только как вашу роковую любовь, вашу тень, вашу музу… Но это ерунда. А я тоже стр-рашно одинока, Эрик. У меня нет семьи и никому я не нужна в этой чертовой опере, где каждый готов глотку перегрызть за… первую роль…
Голос стал дрожать, по щекам – так некстати! – потекли слезы.
-Я всегда была и буду только вашей тенью, ученицей, воспитанницей. Если бы не вы, я бы никогда и не научилась так петь… А я хочу быть той, на кого обращены все взгляды, той, кем восхищаются, я хочу чувствовать, что хоть кому-то нужна в этом растреклятом мире!
Девушка отставила бокал и зарыдала, закрыв лицо руками. Эрик явно растерялся и не знал, что делать – он ожидал каких угодно обвинений, слов ненависти, но не этого.
-Я боюсь вас, это правда, - сквозь слезы проговорила Кристина. – И невыносимо завидую. И вот это, - она кивнула на перебинтованную руку, - не потому, что мне противно быть с вами. А потому что мне противно быть собой, особенно рядом с вами.
Дае шмыгула носом и снова отхлебнула вина. Её будто прорвало, хотелось говорить, говорить и говорить, выдавая всё это полу-сумасшедшему, полу-незнакомому, но такому же раненному, как и она. Рауль отмахивался от этого, не слушал. А этот слушал. Так, будто от каждого её слова зависела его жизнь.
-Знаете что, я ведь даже чувствовала превосходство над вами! Где-то в глубине своей черной души, я… думала… - говорить было все труднее и страшнее одновременно,- я думала, я ведь красива, а вы нет. Хоть в чем-то я смогла вас превзойти, хоть в чем-то.
В наступившей тишине стало неуютно. Девушка осушила бокал и завершила свой отчаянный монолог:
-Можете убить меня. Утопить, как паршивую собаку, я только этого и заслуживаю.

После того разговора ничего особо не изменилось, что было даже удивительно. Дае стало казаться, что она попала в сказку – странную, темную, но сказку. Призрак не попадался ей на глаза уже дней пять, но при этом на столе каждый день в восемь часов утра, два часа дня и семь часов вечера ждала еда и напитки, а в доме было чисто и тепло, будто в заколдованном дворце Красавицы и Чудовища. Девушка не могла поймать его, как бы не силилась. Его комната была не заперта, но там не наблюдалось и следов присутствия.
А девушке безумно хотелось говорить. Плевать о чем, плевать, с кем! Одиночество съедало её, будто ржавчина, будто болезнь. Казалось, ещё пару дней так – и она сойдет с ума. Может, именно этого Призрак и добивался?.. И тогда она будет навеки его, ведь сумасшедшим, наверное, все равно? Содрогнувшись от этой мысли, Дае решила идти ва-банк. Должен же он был как-то накрывать на стол?
Девушка позавтракала и не убиралась из гостиной до того момента, когда пришла пора обедать. Дае была уверена, что он появится, и вот тогда! Вдруг невероятная усталость сковала все тело, Кристина моргнула и провалилась в темноту. Когда хористка открыла глаза, было полтретьего. На столе дымился ароматный обед, в квартире никого не было.
«Хитрый черт!» – зло подумала Кристина, и тут же испугалась таким богохульным речам.
В поисках вариантов, как заставить мужчину показаться на глаза, хористка очутилась в его комнате. Во-первых, было время все тщательно осмотреть. Во-вторых, авось осенит идея? После часа блужданий и тщетных попыток придумать хоть что-нибудь, девушка вдруг заметила тетрадь, почему-то привлекшую её внимание. Пару секунд она колебалась, но все же взяла в руки и открыла. Понадобилось достаточно много времени, чтобы привыкнуть к ужасному почерку, но вскоре Кристина начала понимать эти письмена и проглатывала страницу за страницей. Это были мемуары Призрака о его приключениях в Персии.
Когда пробило семь, Дае испугано дернулась (вдруг он войдёт сюда!) и аккуратно положила тетрадь на прежнее место. Выходить девушка не решилась до половины восьмого и, когда она появилась в дверях, в комнате снова (на этот раз к счастью) никого не было. Так проходил день за днем. Все свободное время Кристина читала, читала и читала его истории, представляя, что это он сам рассказывает, обволакивая своим чарующим голосом. Сегодня вечером она прошла ту часть, где Эрик строил дворец, и до сих пор не могла заснуть, обдумывая это. Раньше ей стабильно хотелось спать около 12, и возникали подозрения, что это все –проделки Призрака, который заваривал снотворный чай. Поэтому ужин девушка не съела, а выбросила, и это сработало. К 12 она жутко хотела есть, но не спать. На миг это отношение разозлило. Как будто с ручной зверушкой!
Кристина стукнула кулачком по кровати и всхлипнула. Что за жизнь… Мысли плыли в каком-то странном направлении. Она думала о том, что давно ни с кем не говорила, и о том, что, возможно, Призрак действительно ей мстил. Тогда это было крайне жестоко с его стороны. Вдруг из-за стены раздалась тихая музыка. Значит, он по ночам приходил и играл. Конечно, он ведь не мог без музыки. Не как обычно – дико, неистово, но так, будто его мощь что-то сдерживало. И это, конечно, были возможности снотворного, что он ей подсыпал. На секунду Кристину наполнила яркая ненависть, которая тут же сменилась эйфорией, а затем – паникой. Там, за стеной, был человек! И каким бы он ни был, с ним можно перекинуться хоть парой слов, парой слов! Дае вдруг невыносимо этого захотелось, захотелось убедиться, что она ещё не разучилась говорить.
Девушка в панике ворвалась в комнату Призрака, даже не постучав. Тот повернулся к ней на пуфе у органа, музыка моментально прервалась:
-Что вам нужно?
-Мне… я… - Кристина сама плохо понимала причины этого крайне опрометчивого поступка.- Я хотела поговорить с вами, Эрик.
-О чем же?
-Вы… вы избегаете меня, и это неприятно. Мне кажется, что я забуду, как говорить и с ума сойду в этих подземельях без людей.
-То есть, побываете в моей шкуре, - Призрак усмехнулся.
-Эрик, я прошу вас, говорите со мной хоть о чем-нибудь, перебрасывайтесь парой слов в день…
Мужчина поднялся со стульчика у органа.
-После того раза, когда вы… хотели себя покалечить, и после ваших слов тогда, я решил, что крайне вам неприятен.
-Но я ведь не могу без человеческого общества!
-Придётся учится…
-Эрик! Вы издеваетесь надо мной?
-Нет, это вы издеваетесь над бедным Эриком, - то, что он начал говорить о себе в третьем лице, было очень плохим сигналом. - Вы остались здесь, чтобы издеваться надо Эриком. Вы знаете, что он будет верным псом у ваших ног, которого вы можете отталкивать носком обуви и звать обратно столько раз, сколько захотите. Кристине нравится мучить и пытать Эрика, но он ей при этом противен в своем ничтожестве и уродстве. И она, как настоящая женщина, выбрала искусный способ мести! Браво, мисс Кристина, браво!
-Если я вас так извожу, - девушка почувствовала, как начинает злиться, - зачем выдержите меня здесь? По сути, я мешаю вам бывать дома, я мешаю вам жить нормально! Свидетель и слишком много знаю? Так ведь для вас это ерунда! Почему вы не убьете меня, как тех несчастных в Персии…
Девушка вдруг замерла, ощутив, что сказала что-то явно неподходящее. И что побудило её ляпнуть про Персию?!
-Откуда вы знаете? – голос был тихим, шипящим, стелился, будто туман.
-Я, ну… вы ведь сами рассказывали…
-Нет, не рассказывал.
Дае невольно отметила: удивительно, что он продолжал говорить о себе в первом лице. И то, что её догадка про мемуары была правильной – он писал их не для того, чтобы сохранить память, а для того, чтобы исповедаться. Память его была идеальна.
-Я, я… - Кристина совершенно растерялась и в беспомощности посмотрела на то место у органа, где раньше лежала тетрадь, будто бы ища защиты. Призрак проследил её взгляд, и феноменальная память снова помогла ему все понять за долю секунды. Девушка только и успела выскочить из комнаты и броситься к себе, но на щеколду комнату не смогла закрыть. Эрик мощно ударился в дверь, и та приоткрылась, не смотря на весь напор Кристины. Ещё один удар – и девушка буквально отлетела в кресло у туалетного столика. Мужчина навис над нею, грохоча, будто июльская гроза:
-До какого места вы дочитали? До какого?!
«Отец, ангелы на небе, хоть кто-нибудь, помогите мне! Радо бога, только не комната пыток, только не она!..»
Кристина не слышала ни слова, только беспомощно повторяла в голове: «Пожалуйста, только не комната пыток…»
Эрик больно схватил её за плечи и тряхнул:
-Отвечайте же!
-П-Персия… - выдавила девушка и на удивление холодно отметила, что смерть пришла к ней в очень элегантном виде – фрак, рубашка и прочее. Наверное, он её сейчас задушит даже без того лассо. Собственными руками.
Очнулась она в том же кресле, но Эрика уже не было. Точнее – он был у её ног, даже не обнимал их, а просто уткнулся в подол ночной рубашки и тихонько шептал слова извинения. Кристина подумала, что она и правда может оттолкнуть его ногой в самом прямом смысле.
-Эрик, - слабым голосом отозвалась девушка.
Мужчина не поднялся навстречу ей, а, наоборот, ещё больше вжал голову в плечи и придвинулся к ногам.
-Простите безродного пса Эрика, простите его, о, Кристина! Эрик больше не посмеет… Вы вольны делать здесь всё, что пожелаете, Эрик и слова вам не скажет… Вы распоряжаетесь его жизнью, вы можете приказать Эрику умереть – и он умрет.
Девушка невольно содрогнулась от этих слов. Он вкладывал в её руки такую власть, и это тяготило. Одно её неосторожное слово могло сделать ему ещё хуже, могло убить человека – как бы там ни было, а он был человеком. Девушка снова поежилась.
-Эрик вам противен? Конечно, противен! Эрик сейчас уйдёт…
-Нет, Эрик, постойте… Встаньте, пожалуйста…
Мужчина поднялся на колени, но избегал взгляда Кристины.
-Встаньте совсем…
Он выпрямился. Девушка оперлась о подлокотники кресла и тоже поднялась.
-Это я должна перед вами извиняться. Читать чужие дневники и письма – низко и подло, что очередной раз доказывает, какого дурного склада я человек.
-Кристина не должна так говорить о себе, Кристина совершенна… - тихим эхом отозвался Эрик.
Девушка продолжила, не смотря на эту ремарку:
-Надеюсь, вы найдете в себе силы простить меня и не злиться. Я поступила подло. Мне очень стыдно за это перед вами. Если вас интересует, что конкретно я успела прочесть, то это с того момента, как вы только попали в Персию и до момента окончания строительства дворца. Эрик, прошу вас, расскажите, что было дальше. Мне ужасно интересна эта история, а здесь я схожу с ума от скуки. Вы ведь даже не разговариваете со мной… Вы решили меня мучить одиночеством?
-Нет, нет! Эрик никогда не сможет причинить Кристине боль! Глупый Эрик думал… Он думал, что Кристина не хочет видеть его и слышать его музыку, что ей неприятно, потому что она сказала, что она… Она завидует.
Дае горько ухмыльнулась:
-Да, это так, я завидую. Но если вы не боитесь зависти низкорослой и слабой хористки, - девушка снова усмехнулась, - то, пожалуйста, говорите со мной. Мне без вас одиноко, Эрик.
В наступившей тишине часы пробили три. Кристина вдруг почувствовала, как сильно она хочет спать после всех этих потрясений.
-Е-если вы не против, то я лягу, -девушка кивнула на кровать.
-Конечно! – Эрик буквально отскочил, давая девушке пройти.
-Вам бы тоже следовало, - заметила Кристина, забираясь под одеяло. – Спокойной ночи, Эрик.
-Спокойной ночи, - едва слышным эхом отозвался мужчина.
Призрак вернулся в свою комнату и ещё пару минут слышал, как неистово грохочет его сердце. Если бы… А если бы Кристина дочитала до того момента, когда она начала ему сниться? Когда он начал желать её, как женщину?.. И сейчас эта ночнушка, длинная, до пола, но такая невесомая. Она касалась тела Кристины… И Эрик испытывал жгучее желание прикоснуться к этой ткани, так как о большем даже мечтать он позволял себе крайне редко.
Когда девушка появилась утром, взъерошенная и не выспавшаяся, Эрик дремал в кресле. Стол был снова накрыт только для неё одной, похоже, мужчина собирался идти, но серьезный недосып взял свое. Девушка подошла и аккуратно коснулась его руки.
-Эрик! Доброе утро… Вы позавтракаете со мной?

Кристина вовсю пыталась не обращать внимания, но музыка, что билась о стены и рвалась в двери, становилось все громче и громче. Это мешало. А учитывая ту мощь и поглощающую силу, которой обладала музыка Эрика, сосредоточиться на чем-то ином было совсем невозможно. И вскоре Кристина просто поддалась ей, легла, закрыла глаза и стала наблюдать за образами, что всплывали в голове. Сначала это было что-то тревожное, неприятное, злое, и Кристина сжималась в комочек и накрывалась одеялом, поддаваясь волнам и волнам звуков. Затем музыка вдруг стала тише. «Неужели на сегодня с репетициями все?»- с надеждой подумала девушка.
Она боготворила талант Эрика, и этот талант был настолько огромен, что каждый раз мог нагнать панику и страх, не смотря на то, что это была всего лишь музыка, которую хористка слушала через стену. Эта музыка была настолько окрыляющей, окрыляюще-превозносящей, что если бы ей велели сейчас шагнуть с крыши Оперы, она бы шагнула, твердо уверенная, что взлетит. Будто сомнамбула, Дае встала, отворила дверь в коридор и вышла, чтобы лучше слышать. В коридоре музыки было больше. Она была повсюду. Она заменяла собой воздух.
Кристина подошла ближе и почти прилипла к двери. Мурашки бежали по телу, не прекращая. Сердце отстукивало сумасшедший ритм. Единственное, чего ей сейчас хотелось – раствориться в этой музыке. Он мучил её. Мучил её этим. Ей никогда не стать такой. И каждая нота, каждый аккорд, что выводили его болезненно худые пальцы, напоминали об этом ещё и ещё раз.
Музыка вдруг стала приятнее, будто бы он успокоился. Она превратилась в мягкую ткань, в прикосновение теплого ветра к лицу. И чем дальше продвигалась мелодия, тем сильнее было желание Кристины прикоснуться к нему. Она ощущала это почти физически.
Не помня себя, девушка аккуратно отворила дверь в комнату и сделала пару шагов к нему. Эрик не слышал и видел ничего вокруг. Сейчас он был настолько всемогущим и беззащитным, что Кристине с ужасом пришла мысль – как это он так отвернулся к ней спиной и до упоения играет? Не боится ли он, что…
Магия оборвалась.
-Что вам нужно? – он резко повернулся, явно злой.
-Я… я пришла, - девушка вдруг растерялась. Она сама не понимала, зачем пришла. – Я слушала вашу музыку, и мне вдруг захотелось…
-Я не люблю, когда меня открывают от работы!-раздраженно ответил Эрик.-Уходите. Сейчас же. Или, может, вы что-то хотите попросить у Эрика? Что вам нужно? Отвечайте!
-Э-э, я… мне… - Кристина зажмурилась от страха и выпалила на одном дыхании, будто бы это было признание в любви мальчику, который ей нравится: - Мне захотелось вас обнять.
Когда девушка открыла глаза (а прошла, кажется, целая вечность или даже две), Призрак все так же сидел на стульчике у органа и, кажется, даже не пошевелился. Из-за маски трудно было понять, как он отнесся к вышесказанному.
-Ну, так…можно? – отец всегда учил девочку доводить начатое до конца, и сейчас бы глупо было убежать просто так.
-Да, - голос подвел Призрака, и вместо спокойного бархата он обернулся хрустом веток под ногами.
Кристина подошла, опустилась на колени и неловко обняла мужчину. Тот будто бы окаменел – девушка чувствовала напряжение во всем его теле. «Мда, идея была явно неудачная… Молодец, Кристина! Ты вывела его из душевного равновесия ещё больше.»
И девушка не ошиблась в догадках.
-А теперь отвечайте, корыстная девчонка, что вам нужно от Эрика? У Эрика уже нет ничего, он всё отдал вам, всё, всё! – он вскочил и начал нервно мерить шагами комнату. – Может, вам нужна его жизнь, его паршивая жизнь?
Трудно было понять, то ли музыка доводила его до такого состояния, то ли он выливал свои состояния в музыке.
-Так Эрик готов отдать и её!
На этом Дае не выдержала. Наверное, ей стоило остаться и утешать его, вместо этого же она развернулась, бросилась к себе в комнату и закрыла дверь на задвижку. Опять эти четыре стены и поговорить не с кем… А с ним нормальных разговоров о погоде, новостях и сплетнях не получалось никогда. Даже о музыке не получалось.
Кристина упала на кровать и раскинула руки в стороны.
За стеной снова послышался жуткий грохот, а та нежная музыка, что побудила Кристину зайти к нему, пропала и в помине. Он отталкивал её всем. Своим лицом, поведением и даже музыкой.
Дае устроилась удобнее и снова взялась за книгу, но это было бесполезно – сосредоточиться было также просто, как и сидя посреди оркестра в момент кульминации. Затем девушка принялась за вышивку, но пару раз досадно ошиблась-придется все переделывать. Эрик же не успокаивался, его буйство, наоборот, становилось только хуже.
Кристина чувствовала, как ей становилось дурно. Голова… Боль пронизывала её иглами, и девушка, корчась на кровати, спрашивала себя-была ли это настоящая боль, или же эффект, вызванный его могущественной музыкой? Пробило семь. Прекращать он не собирался. Как и ужин готовить, впрочем.
Дае с трудом оторвалась от кровати и вышла в гостиную. Боль плавно перешла в мигрень, и каждая сильная доля в мелодии сопровождалась взрывом красных искр перед глазами.
«Так, спокойно. Без паники. Нужно куда-то, где тише. Где тише…»
Девушка рухнула в кресло, не в силах сделать и шагу более.
«Или сделать тише здесь! Сейчас же! Если он решил прикончить меня, попрошу о более милосердном способе!»
Кристина буквально врезалась в дверь его комнаты во второй раз. Боль застилала все перед глазами. Она не видела ничего, и почти не почувствовала удара, когда рухнула на пол.
Вдруг в комнату будто бы напустили свежего воздуха. Прекратил. Он прекратил играть.
Дае открыла глаза и приподнялась на руках. Черты и цвета плыли, не давая ничего разглядеть. Это отчего-то злило. Ей не хотелось вдруг быть слабой перед ним. Не хотелось. Поэтому Дае также резко села, изображая совершенно здоровую девушку.
-Я хотела попросить вас, - заплетающимся языком начала хористка, ещё не видя, куда конкретно обращаться, - играть чуть тише. У меня разболелась голова…
Следующий взрыв боли оглушил её окончательно, и трудно было сказать – это был удар извне или изнутри?
Когда хористка распахнула глаза, то с облегчением поняла, что боль прошла. Наверное, это все от недостатка чистого воздуха и нормального сна. Дае сползла с кровати и вышла в гостиную – нужно было узнать время. Стрелка медленно ползла к двум ночи, а желудок выдавал рулады.
«Вот, отлично, растолстею, стану страшной – и он меня разлюбит!» - с упоением думала Кристина, поглощая холодные и слегка черствые, но от того не менее вкусные булочки, и запивая их прохладной водой. В Опере такого не позволяли никогда, хористки и балерины жили впроголодь, надеясь разве что на угощения и ужины в ресторанах от богатых покровителей. Вернувшись в гостиную, на ходу дожевывая булку, девушка вздрогнула от испуга и чуть не поперхнулась. Эрик все это время сидел в дальнем кресле, в тени. А по окостеневшей позе можно было догадаться, что это уже не первый час.
Странно, как он не боялся её. По сути, если бы Кристине было того очень нужно, она могла бы задушить его, ткнуть ножом в спину в прямом смысле, и прочее. Но, с другой стороны, она сама слишком боялась его, чтобы что-то подобное провернуть. Дае дожевала булочку и хотела спокойно пройти мимо, но все же подошла и замерла над ним.
Призрак так резко открыл глаза, будто бы всё это время не спал, а притворялся, что хористка отшатнулась.
-Вам лучше? – хриплым ото сна голосом поинтересовался Эрик.
-Кажется, да… - оторопело ответила девушка. Все в его мире вращалось вокруг неё. Или нет?
-А вам? – вдруг спросила Кристина.
-Эрик не понимает, что вы имеете в виду.
«Опять это третье лицо. Ну, всё, здравствуй, истерика.»
-Когда вы так играете, - девушка неопределенно повела рукой, - это значит, что вам плохо. Вот я и спрашиваю, прошло ли?
-Я так играю всю свою жизнь, - горько ответил мужчина и поднялся, давая понять, что разговор окончен. – Но если вам от этого плохо, я не буду играть.
Девушка едва не поддалась соблазну согласиться на это заманчивое предложение, но вместо этого выдала:
-Нет, что вы. Мне нравится. Просто это было немного… громко. И ваша музыка имеет надо мной такую власть, что все, о чем вы играете, в итоге воплощается во вполне реальные чувства.
-Не всё, - странным тоном ответил Эрик. – Любовь – нет.
Пробило три. Кристина сдержалась, чтобы не зевнуть.
-Спокойной ночи, Эрик, - девушка прошла мимо и закрыла за собой дверь. Этот день оставил странное ощущение бессмысленности происходящего. Зачем она здесь?

@темы: фф, Призрак Оперы, кусок, дописать, понесло

---

U make me wanna die!

Бог, сделай меня железной.
Титановой. Каменной.
В этом мире безбрежном
Я не хочу бояться так пламенно,
Я не хочу бояться вообще.


Такие вещи всегда вызывают во мне ужасную панику.
И не ту, что черно-золотым проходит рядом, а ту, что в клочья рвет мой мозг, заставляя трястись и нервничать.
Я хочу сидеть в углу и никуда не ходить потому, что мир опасен и зол. Особенно если ты женщина.
А лучше - лечь, заснуть и не просыпаться.

@темы: страх, я, паника, чувства

---

Your heart sweats, your body shakes...

Стыд + паника - юху!
Сворачивают меня в рог и разглаживают обратно.
К кому не подайся за жалостью, все говорят что-то не то.
За жалостью ходят только жалкие.
Но это чувство так огромно, что я не могу совладать с ним самостоятельно.
Чувство чудовищной вины.
Оно раздавит меня, оно порвет меня изнутри.
Какого цвета это чувство?
Пурпурный с золотым, как у монарха.
И железным латным сапогом в лицо.

@темы: я, паника, чувство, терапия

---

Терапия,ололо

Надеюсь,терапия поможет и со всей этой политической хуйней.
В частности, споры с братом и т.д.
Да и ваще.
"А мне всё пофиг"

Бесишь ты меня.
Бе-сишь.

Все такие кругом политически активные. Так бы взял и уебал, ну!
Аж раздражает.
Пф-ф-ф-ф.
Надо узбагоиться.

@темы: адресованное, чувства

---

Кусчк

-Чего уж тут скромничать, - Рамаинен встала и подняла кубок,полный вина. - Мы все, - она обвела взглядом сидевших рядом товарищей, - весьма известны в определенных,кхм... кругах. И теперь решили идти на север, в далекие земли,искать покоя. Наша миссия здесь окончена. Но ваша миссия - другая. Вам не стать известными, вам выпало быть легендарными. За Инквизицию!
На этом Адония сделала шаг назад, и за спиной распахнулись два огромных крыла.

@темы: ДА, Инквизиция, очень маленькая зарисовка

---

Сказать, что это было обидно.
И что я думала, что теперь всё будет заебись, а всё осталось, как прежде, мучительно-страшно.
"У меня есть одна бочка, которую я бы хотела на тебя накатить"
Ну, такое.
Говорить это тоже будет стрёмно.

@темы: страх, я, важно, адресованное, чувства

---

Остатки моста

Знаешь, есть кое-что важное,
Что я хочу сказать.
Ты всё такая же страшная,
И можешь меня достать
Одним только точным словом.
Но я на уровне новом -
И здесь ты уже не бог.
Снимай свой венец терновый,
И белую тогу оставь.
Но если вдруг станешь готова,
Вон там - остатки моста.

@темы: стихи, адресованное, чувства

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Blame it on my ADD!

Вот это вот про задолбался и пошли по кругу.
Это как-то...задело.
Как будто тут всё начало быть урурушно, и вдруг ты меня оттолкнул.
Я не уверена, скажу ли это и стоит ли.
Что надо что-то делать, а не только разговаривать.
А я хочу разговарить.
Чтобы меня пожалели.
Почувствовать, что я не одна.
Не знаю, что в этом было обидного, но что-то было.
Like you've pushed me away.

Я как зверь, который подходит к человеку, и на любое резкое движение реагирует побегом.

Задолбался. Задолбался слушать это тупое нытье?

Вдруг уровень стресса резко вырос.
Не знаю даже.
Я тут подумала, что у нас обычно и говорить не о чем. (-к слову о постах про котиков и постах разв месяц; может, это у меня уже паранойя, но я вдруг почувствовала себя какой-то супер тупой. А хотела показаться умной наконец-то,хоть раз. )
И с моей стороны нехорошо использовать тебя как жилетку (странно, с другими таких проблем не возникает), но с другой соблазн велик. Очень уж мне эффективно легчало, как никогда.

Ну а тут наоборот.

Да, и ещё. Ты никогда не пишешь сам. Почему?

Я боюсь это тебе отправлять.
И на любую подобную реакцию (задолбался, ходим кругами, вообще любой раздраженный ответ) мне сразу хочется забиться в угол и слиться с обоями. И не дышать желательно.

И вот щас мне почему-то очень... как будто места внутри не хватает для чего-то. Такое чувство тупой тревоги. Типа "ну вот опять началось, ты на меня злишься, ужас-ужас".
И злость эта мне всегда казалась такой сильной и такой пугающей, что проще сразу лечь и притвориться мертвой.

Получается я не могу ныть по поводу своих проблем, только по поводу проблем, которые касаются тебя?

Я не знаю, почему, но я просто не могу остановиться всё это говорить. Как будто плотину прорвало, и я говорю, и говорю, и говорю. Ссу от страха и говорю.
А теперь я ещё думаю, что пытаюсь схитрить и завуалировать свои проблемы и как-то хитрожопо преподать их тебе под соусом того, что это тип и тебя касается.

О,господи, где тут можно головой о стену побиться?

Мысли путаются, пора завязывать.
Суть сей басни такова: после тех двух разговоров(перед курсами и вчерашнего), у меня возникло заебись-ощущение,что кто-то меня понимает,может помочь и - главное - помощь эта работает.Т.е. мне прямо становится легче-легче.
А теперь,получается, шарагу прикрыли.
Ибо жаловаться на свою жизнь снова низзя.
И... не знаю, как будто я теперь снова за чертой, за которой была до этого.

Жуткий текст. До сих пор сомневаюсь, что его стоит слать.
Но обещаю, что это будет последний.
Хотя опять же - соблазн крайне велик потому, что меня никогда так не отпускало после разговора.
Но мне кажется,что тебя это стало раздражать.
И это пугает до колик о....о

P.S. Ну и в довершение - старый пост, про который я думала, что никогда не покажу.
"Сегодня вечер ебаных откровенных сообщений.
Хотя вряд ли ты тоже когда-либо его увидишь, может, когда нам будет уже лет по 60, да и то...
Господи, какой же тупой я себя чувствую по сравнению с тобой.
До слез тупой, непробиваемой дууууурой, с которой даже поговорить не о чем.
Поэтому когда что-то заставляет меня улыбнуться или мою кровь - вскипеть, я сто раз подумаю, прежде чем поделиться этим с тобой. (как эта песня, Андистрактибл)
Я тупо шучу и слушаю идиотскую музыку, которая тебе не нравится.
И я пишу тупые стихи.
Меня до сих пор разбирает на части, а внутренности ржавеют от сглатываемых слез, когда я вспоминаю, как прислала тебе стих, а ты даже не ответил.
Даже.
Не.
Ответил.
Тогда я приняла это молча, подумав, что мне это не так и важно. Но нет. Я проглотила стилет, и он прошел по пищеводу, ничего не поранив. Но вскоре оказалось, что пробил желудок насквозь.
Мне так хочется быть важной, умной, способной, умелой в твоих глаза.
Я боюсь, когда ты злишься и не знаю, чем и как защищаться.
Я ненавижу быть хуже.
Я ненавижу быть тупой.
Я ненавижу."

С тобой ссориться ужасно. Ссориться вообще ужасно, но с тобой особенно, потому что я чувствую себя бессильной. Это разве чуть менее страшно, чем ссориться с мамой. Ну или также сильно страшно.

Я, вроде, всё.
В довесок мне ещё и стыдно за весь этот поток маразма. И за адскую пафосность того старого поста в кавычках. (фигасе порвало)
Всё, теперь точно конец. Promise.

@темы: я, адресованное, чувства

---

Каждый раз,когда я плачу в одиночестве, я представляю, что из моего сердца выходит осколок кривого зеркала троллей из сказки Андерсена, который искажает всё во мне.
Наверное, во мне целое зеркало.
Господи, как мне повезло родиться девочкой.
Для нас плакать это хотя бы социально приемлемо, и я не буду себя за это тиранить. Если втихаря, когда никто не видит.

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

A pill to make you numb

Плачь - не плачь
Вой - не вой
Ты или умрёшь
Или выиграешь бой
Но первое,конечное, вероятнее.

Я не знаю, пиздастрадания ли это
Нытье
Сублмация
Слабость
Или ещё что
Но я сталкиваюсь с миром и разбиваюсь о него в кровь.
И столкновения так часты, что мне некогда залечить даже часть ран и ссадин.
Всё новые и новые, новые и новые.

A world that's threw me away

Это раздирает меня изнутри
И боль этих чувств невыносима
Патетично,даже слишком
Никто ведь не умер
Просто очередная слабачка размазывает сопли по лицу
Господи,сделай меня каменной.
Может, просто у меня было недостаточно жажды получить то, что я хочу
Может,я трусливая пакля и можно стараться больше
нужно
стараться
больше
Я упала на асфальт, но в руках никак не найдётся сил,чтоб подняться.
И ссадины тупо болят
Жизнь, время,почему ты так неумолимо тянешь меня в завтра?

В первый раз мне не к кому обратиться
У всех какие-то свои проблемы
Работа
Жизнь
Болезни

И я обращаюсь к тебе, дневник
Как я делала когда-то в детстве
Писала глупые вопросы и верила в то, что завтра на бумаге проявятся ответы, как в дневнике Тома Реддла.
Ответы. Проявитесь!
Иначе это разорвёт меня в клочья.

Обычно слёз во мне немного
Но они всё не кончаются и не кончаются.

Здравствуй, первый курс, хтоническое одиночество и мрачняк.

Здесь должны быть суицидальные мысли, как у 14-летней девочки, и напоминание о том,что я живу на 9м этаже.
Но я просто честно скажу: мне нужна помощь.
Очень.
Очень.
Очень!

Таблетка, сделай мне даже не хорошо. Сделай мне безразлично.

Жаль, что из этого не вышло стихов.Обычно из такого выходят как раз самые кипящие кровью стихи, самые пламенеющие.

И, думая обо всём этом, я понимаю, что тот,кому не следует писать из нас двоих - это я.

Это разорвёт меня в клочья.

But all the drugs in this world won't save her from herself!

А теперь нужно очухаться и что-то делать,вроде как.
Я ненавижу эту работу
Эту учебу
Меня тошнит
Тошнит!
Тошнит от этого
Меня тянет блевать
Я ненавижу свою жизнь.
И себя в комплекте.

Можно я уже лягу и тихонечко сдохну?

@темы: пиздец, я, все, накрыло, чувства

---

Вдохновение, юбки веером вверх

Это чувство волной прокатывается по телу, волной голубого вдохновения.
Forget-me-not

Погибнув, я стану огромным полем цветов, олицетворяющих любовь, храбрость и добро. Погибнув, я хочу стать чем-то красивым.

Падай в огромное поле цветов, и ты станешь одним из них.

В суете будних дней твои волосы золоты
И из крови твоей и костей прорастают цветы.

Я никак не могу развить, расписать эти строки.
Они морочат и водят меня, маня за собой в тот момент прозрения, и исчезая каждый раз за поворотом.

@темы: стихи, чувства

---

Нина напомнила эту жуткую историю про мальчика или девочку, которые просят отвести домой.
Привет, паника, чувство безопасности выскользнуло.
Доверие к миру/страх мира/уверенность в своих силах.
Брр, жуть.
Хочется злиться до пены у рта, чтоб не так бояться.
До трясучки бесит.
И, кажется, пугает (?)

@темы: страх, я, злость

---

Когда ты = скука

Проблемы современной медиевистики.
Нет, серьезно.
Медиевистики.
Ебануться!
А как же постики о платтишках и косметике?
Собсна,где можно нажать кнопку, чтобы стало заебись? Куда жать,йо-мойо?
Плохо быть тщеславной и никакой при этом. Ни особо красивой,ни умной, ни до одури социопатической талантливой.
Плохо быть тщеславной и обычной.
Очень хочется побиться головой о стену, чтобы хоть так заработать свою минуту славы.
Это всё во мне...nurturing(?)
В общем, писать мне больше нечего.Жесть.
Ядо опьянения жажду восхищения.
Но за что меня любить и считать классной,если я сама так не считаю?

Всё.
Я сдаюсь.
Стена передо мной сильнее меня.
Из сильных неврозов получаются сильные стихи (наверное).

П.С. Ну и ппц-дизайн. Нужно срочно денег закинуть.

Достань свое копье пробей меня навылет
Ты выплавлен из стали вылит
Всё отменяют отменяют вылет
И кислород по венам бодренько журчит
Пропой мне разрушающую мантру
Ни Шива и никто не слышит тантры
Я притворяюсь обладателем талантов
Но я кафтан который плохо сшит

@темы: я, стихи, упрт

---

Пост ненависти

They try to make me go to rehab,
I said: no, no, no!

Сука, сдохни в чудовищной агонии.
Яркой и болезненной настолько же, как и злость, что я чувствую. Сдохни в душевных мучениях, разрывающих сознание.
Да какое там, к черту, "душевных".
Просто сдохни. Медленно. Болезненно.
Или так - верни мне мои потраченные нервы и душевное спокойствие.
До тех пор я сладко мечтаю о том, как буду методично разбивать тебе лицо.
Раз за разом, в кровавое бесформенное нечто.
Хотя это ещё что, моя пламенная ярость, бессильная ярость, желает растоптать, унизить, сделать б-б-больно.
Но прежде всего - оттолкнуть от себя эту дрянь, что называется тобой.
Разорвать эти чертовы подчинённые отношения, нахально плюнуть прямо в лицо и действовать по своему усмотрению.
А моё усмотрение таково, что всё это -хуйня, а ты жалкий недочеловек.Увы и ах.
Моя жизнь, сука, не заканчивается, сука, на этой хуйне.
И только, блять, я ощутила, что со всем справлюсь и смотрю уделить время своей запутавшейся душе, как тут это.
Ярость закипает, пенится и не прекращается.
Ярость и бессилие.
Вот одно из моих фундаментальных отличий от этих наглых- чувство бессилия. Что меня не услышат. Не поймут. Что на мои проблемы и чувства насрать.
Это вызывает сводящую с ума злость.
И разъедающее внутренности бессилие.
Мне наконец-то хочется стать всесильной протестовать против такого отношения к себе.
Не обязательно сделать что-то из ряда вон.
Просто - иметь голос. Иметь право протестовать.
Внутреннее право, чтобы не корить себя за это, и внешнее право - открыто и вслух.
Как же я вас всех
Ненавижу.
Ненавистью обжигающей!

@темы: я, ненависть, злость, чувства