Сессия, сессия,
Обсессия, сецессия.
Запомнить это сложно -
В башке такое месиво!

---

И снова болезненное

Не до слез, не до истерик.
Просто ножом царапнули по сердцу, вот и все.
И боевой запал спал.
Бывает.
Лол. Ну что тут скажешь.
Сесть и печалиться.

---

Синякиподгалазми

Судя по времени, которое мне еще предстоит не спать, завтра буду сильно краситься.
ОЧЕНЬ сильно.

---

Накрыло

Не угасило, не вшытрило - это все разные значения, другие оттенки.
Угасило это как фугасом, когда бац такой! - и едва идешь, пошатываясь, будто в голову только что чем-то прилетело, и трудно понять, где ты, и реальность будто расслаивается на несколько частей. Узор, верхнее, цветное, и странная подложка.
И верхнее куда-то так мимо меня, я смотреть начинаю на основу.
Вштырило - это болезненно, это укол иглой откуда-то из живота сквозь диафрагму и прямо сердце насквозь!
А тут накрыло.
Тяжелым, пыльным покрывалом, запирая дыхание, мешая дышать и говорить.
И говорить.
I got that summertime!
Я хочу остаться в лете навсегда. Я даже умерла бы летом, пожалуй. Лет эдак через сто.
Я хочу вечно шататься в шортах и майке, видеть эти пересветы на асфальте, этот гудящий жарой воздух, невозможный совершенно.
Золотой и теплый.
Летом я чувствую себя вечной, вечномолодой.
Боже, как я люблю свой город, как я люблю жизнь - любовью разрывающей. Моя хлипкая душа расползается будто бумага в воде. Я растворяюсь в водах мира.
И что тут скажешь.
Какое странное все-таки чувство.
Это должна быть радость или что-то в том ключе, но оно настолько сильное, что болит.
Как горячая-горячая вода кажется холодной.
Как сильный-сильный мороз греет.
Когда порог чувствительности раздроблен к чертям.
Какие наркотики, о чем вы.
Включите подходящую песню, дайте свежую волну из Вселенной - и все, вот она я, не здесь, не здесь, не человек.
Все же это приятно, так чувствовать.
Будто у меня в голове сверхточный тюнер, до такой степени выверенный и настроенный, что от напряжения даже болит.
Уметь бы только "уменьшать" порог чувствительности в повседневной жизни.
Потому что струна, реагирующая на мягчайшее прикосновение звуком, на удар реагирует агонией.
А я хочу быть железной.
Стальной и пламенной.
Зажигательной, короче!

@музыка: Lana Del Rey – Summertime sadness

---

Штоб не забыть

Проиллюстрировать вот этот кусочек про "Если тебе не нравится, сделай сама" (она подумает, мол, ваще мне на тебя пофиг; он имел в виду - делай в этом доме что угодно) - А и А (бло х) инициалы)
+ чо-то подумать про укрепления и осаду, ну каквсигда

П.С. Фильм "Волхв"!

@темы: важно

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Painful stuff

Let's just wait
Untill the pain goes
through me.

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Написано недели три назад, только сейчас руки дошли поправить.
Мрачнота немного.

Все произошло буквально за секунду. Андерс схватил за шкирку, поднял без особого труда и практически пронес над полом так, что ноги не касались досок. Распахнул дверь, затолкал в какую-то каморку и шикнул:
-Сиди тут тихо и не высовывайся, ясно?
Было предельно ясно. За лечебницей кричали, матерились и, видимо, дрались. Рамаинен сжалась комочком и постаралась спрятаться за ворохом старых свитков и полным ящиком каких-то баночек и прочих неизвестных вещей. Аккуратно продвинувшись, чтобы ничего не зацепить, Рамаинен зарылась какую-то непонятную тряпку, отдаленно напоминающую мантию. С приближением грохота и воплей становилось все страшнее. Пару раз с глухим стуком что-то ударилось о стену каморки, в которой она сидела, заставляя содрогнуться. Рамаинен только краем сознания улавливала, что, скорее сего, это были тела. Неживые уже. Старалась об этом не думать. Каждый раз она болезненно дергалась, пытаясь хоть как-то угадать, жив ли еще Андерс. И каждый раз представляла, что вот-вот откроется маленькая дверца и войдут… неприятели. Что же ей тогда делать? Последнее, что она услышала, были шаги. Мерные, спокойные, неторопливые. Идут сюда?
Парализующий страх ядом растекся по телу. Время тянулось бесконечно медленно. Казалось, этот кошмар никогда не закончится. Не помня себя, Адо начала тихонько молиться.
-O ton Aonin! O ton teshin!
По щекам скатывались холодные слезы. Шли минуты, а дверь так никто не открывал. В любом случае, нужно было отсюда выбираться. Вот только тело не слушалось вообще! Сама толком не понимая, как, как у нее хватило смелости, Рамаинен подобралась ближе и тихонько приоткрыла дверь. Резко зажала рот, чтобы не закричать, а затем закусила кулак. Вся комната была усеяна трупами. Струйка теплой крови сочилась по полу и спускалась как раз туда, где сидела Адо, с возвышения низ. Рамаинен глубоко вздохнула и открыла дверь шире. С рефлексом она справиться не смогла: зажмурила глаза и сидела так долгое время, надеясь, что это сон. Что когда она глаза откроет, ничего этого не будет. Но когда Адо медленно приподняла веки, все оставалось на местах. Такого панического ужаса она, пожалуй, никогда жизни не испытывала. И, если выживет наверное, не испытает уже. Перед ее глазами не оказалось ни злобно ухмыляющейся рожи бандита, ни стального ножа прямо между глаз. Ничего такого.
Просто гора трупов по всей комнате. Молитва в голове стала звучать еще громче. Рамаинен чувствовала, что силы ее на исходе. Этот кошмар выпиал их, мешая думать, идти, дышать. Она была уже почти возле дери, осталось переступить последний… труп, как друг услышала:
-Адо! Ты где?
Это был Андерс. И голос его, такой близкий и родной, отдавал еще чем-то странным… Во сяком случае Рамаинен почему-то сдержалась, а не кинулась сразу к нему прочь от этого кошмара.
Тело рядом с ней что-то захрипело. Девушка дернулась страхе и отвращении.
-Бпф… -пуская кровавые пузыри, мужчина с изуродованным лицом пытался что-то выдавить из себя. Вся его одежда была залита кровью, и Адо догадывалась, что у него полностью распорот живот, но смотреть не имела ни малейшего желания. -Беги… - еда выговорил он и затих.
И тут Рамаинен пробило. Пружина страха и немой тревоги, которые отравляли ее до этого, выстрелили. Хоть тело было и буквальном смысле как под действием яда, все мышцы ломило, в голове туманилось, все стало на сои места. Не было времени ни удивлению, ни горю. Осенила четкая и ясная мысль. «Все это сделал Андерс».
Выйдя в коридор, Рамаинен бросилась в противоположную сторону от той, откуда исходил голос. Оставалось только надеяться, что это не хитрая иллюзия. Он ведь маг!
Адо, где ты? - Повторилось снова.
Рамаинен замерла у задней дери, осознавая, что тут закрыто. Закрыто. Паника ударила в мозг, как сильный неприятный запах. Можно было бы постараться перехитрить его….
На этот раз Рамаинен не бежала, а старалась передвигаться по коридору как можно тише. Есть шанс проскочить через гостиную и сбежать через парадную дверь.
-Да где же ты? Выходи!
Голос долетал каким-то таким странным образом, что и сама Рамаинен не могла понять, где маг. И каждый раз содрогалась, представляя, что он выйдет из-за угла и они столкнутся. Оставалось всего ничего - последний отрезок коридора и гостиная. И тут Адо осенило, чем был так неприятен голос. Так говорил их провидец. Каким-то неземным звуком, нездешним. Только тут было хуже. Тут он больше походил на инфернальный. Пробегая гостиную, Рамаинен как раз вовремя повернула голову, чтобы увидеть Андерса, выходившего из комнаты. Его тело, будто бы ставшее каким-то непрочным и тонким, сквозь многочисленные трещины пропускало свет. Тем же голубым пугающим светом полыхали и глаза. Адо не помнила, как она успела. Помнила только, что крылья открывала уже в проходе, и больно задела правым дверной косяк. Ей было плевать, увидит кто или нет. Плевать. Она разогналась и взлетела прямо на улице. Хоть бы не швырнул каким-то заклятием. Хоть бы не убил.
Ойла вздрогнула от внезапного глухого удара о стену. Подняла меч, лежавший на полу, открыла дверь и вышла. Это была крылатая. Она врезалась стену и так и осталась лежать, не меняя позы после падения. Из носа сочилась тонкая струйка крои, но мелкая ее даже не слизывала. Не смотря на то, что видимых ран не было, Ойла сразу догадалась - произошло что-то очень, очень плохое. Почти что вволокла ее в особняк, усадила у камина. На шум и возню спустилась Изабелла, демонстратино запахивая халат на голое тело. Увидев картину, замерла.
-Что с ней? - Поинтересовалась, глядя на каменное лицо Адо.
-Я не знаю. Она не говорит, - Ойла набросила пострадавшей на плечи плащ и, вместе с ковриком, на котором сидела мелкая, подсунула поближе к камину.
Изабелла ближе, наклонилась и глянула прямо в глаза.
-О-о, подожди-ка, подожди. Я знаю этот взгляд. Нам еще онеметь от шока не хватало. - Пиратка подошла к столику, налила что-то из графина в стакан и подала. -На, пей. До дна.
Рамаинен взяла дрожащими руками, и, стуча зубами о стакан и морщась, выпила.
-Ну? - Спросила пиратка. - Пробрало?
Адо смотрела молча, даже не моргая.
-Понятно, нет, значит. На тогда еще.
На третьем стакане Адо закашлялась и сипло выдавила одно слово:
-М-м-маг.
А затем снова потянулась к графину.
-Но-но, - Изабелла стукнула ее по рукам. - Спиваться нам нечего. Если не можешь говорить, то проясним ситуацию так: я буду задавать опросы, а ты кивай - да или нет. Ясно?
Рамаинен кинула.
-Он на тебя напал?
Отрицательный кивок.
-Пытался изнасиловать?
Энергично замотала головой в знак несогласия.
На секунду Изабелла задумалась.
-Убил кого-то?
Рамаинен неистово закивала в подтверждение и все так же тихо и сипло выдавила:
-Много… Людей.
-Голубоватым сетом светился?
И снова неистовые конвульсии в знак подтверждения.
-Ясно… Справедливость, значит.

@темы: ДА

---

Это бывает

1. У всех свой стресс и своя боль,
Вырежь мне сердце, помножь на ноль.
Дай мне глоток кислорода.
Как трудно делать довольный вид,
Когда глубоко все ноет, болит,
Когда родилась я с сердцем урода.
И каждый новый день, как кол.
Пусть ты даже болен и зол,
Придется идти - в этом твоя несвобода.
Но каждый новый день, как звезда,
И все, что вчера не успел сказать -
Скажи сегодня! Побудь нетипичным героем грядущего года.

2. Аня попыталась написать странный стих со звукоподражанием
Колкие намеки, фразы
Пинг-понг, пинг-понг.
В голове как будто сразу
Бьют в гонг, бьют в гонг!

@темы: стихи

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

ой, всё

나는 고백하고 싶은 사람은
바로 너다.
웃기다.

---

I can feel my body shiver!

Господи, в такие моменты хочется просто заорать до хрипа.
В моменты чистой радости. Чистой. Странно, что она вырождается в боль. Это какой-то мой косяк с реагированием или же это от ее мощи? Скорее первое, конечно. Нужно это поправить!
Нужные фразы, подходящая песня и я чувствую, как по жилам подымается такая мощь, неведанная.
Я чувствую, как я могу все, all-mighty.
Но не в плане идти и решать все свои проблемы
А в плане я чувствую опору, твердую и мощную. Я стою на ней, и мир мой стабилен.
И крепости jпоры хватит, чтобы оттолкнуться от нее, как с трамплина.
Я чувствую мышцы своего тела, они есть, они держат меня, тонус.
Оно уходит.
Но хорошо бы помнить о нем всегда.
Об ощущении этой мощи, невиданной, невиданной!

---

Предновогоднее уруру

У людей обычно гормончики весной гуляют.
А у меня что-то круглыйгод зимой. Так что вот.

My heart’s a stereo!

Я улыбаюсь и кладу письмо в почтовый ящик. Сердце сжимается с такой силой, что, кажется, кровь проступит на коже и пропитает одежду. Сладкое и головокружительно волнение, дивный туман наполняет голову. Что я делаю? Что? Зачем? И откуда во мне столько нахальной храбрости, столько этого «а-а, будь, что будет!» Разворачиваюсь и ухожу с почты. Теперь доверить все случайности. А вдруг не дойдет? Или вдруг он прочтет, но ничего так и не скажет? Это не то, что сообщение вконтакте – я точно знаю, читал или нет. А так прочтет все это, всю мою душу, вывернутую наизнанку и сделает вид, что не получал ничего. Если ему все равно, просто чтобы не усугублять, не выяснять это все. А что я тогда? Я просто переболею этим, переболею, забуду.
«Я знаю, что ты этот текст не прочитаешь, если я сама тебе его не покажу. Таких случайностей не бывает. Одна на миллион, на триллион. А я не хочу показывать. Мир будет знать об этом, а ты – нет. И в этом какая-то своя ядовито-сладкая приятность спряталась. Плюс приятность в том, что вероятность остается. Мизерная, но есть. Не ноль ведь. Не ноль.
Так вот, о чем это я. Начну издалека, с социально-политического. Нынче все привыкли брать. Брать, брать, накапливать массу за своей прочной хитиновой броней. И я тоже. За броней ведь мягкое тельце, которое так легко ранить неосторожным словом или косым взглядом. И поэтому нужна масса, нужны подпорки, нужны вещи, которые станут этим хитином, этой защитой – косметика, одежда, крутой телефон. Все то, за чем можно скрыться от мира, живого и пылающего. От мира ранящего. Но в чем суть. Если только брать, не отдавая ничего, в оболочке становится неудобно. К тому же, скоро станет-то и брать нечего, так как никто не подумал даже об отдаче.
Я никогда особенно не верила в закон кармы. Может, это все случайности, ситуативные и мелкие, как песчинка на ботинках Бога, даже меньше. Но они есть. Когда я отдаю добро, добро приходит назад. И, говорят, что даже в приумноженном размере. Но отдавать ведь так сложно. Хотя это так просто: отдай глоток любви и получишь графин. Отдай озеро любви и получишь количество, равное воде Великого потопа.
И что я хочу этим всем сказать. Я хочу научиться отдавать. Тем более, сейчас такое время, когда дарят подарки. И я буду дарить их не просто лишь бы подарить что-то. А отдавая свою любовь, настоящую, теплую и влажную. Сырые мысли своего разума. Сырые чувства.
Я хочу приходящий год прожить не так, как этот. Как и все. И все. Каждый год строятся планы, а первого января они отпадают за ненадобностью. Кого обманывать? Зачем обманываться? Просто начни с мелочи. Прямо сейчас. С маленькой-маленькой мелочи. Сделай чай подруге, позвони маме, скажи кому-то комплимент, сделай подарок своими руками и подари человеку, который вовсе этого не ожидал. Будь неожиданным. Будь чудесным. Будь отдающим. Будь любящим, даже если не знаешь, любят тебя или нет. Для этого нужно настоящее большое и храброе сердце. Храброе, как у героев романов. Потому что храбрость – это показать себя таким, какой ты есть, неприкрытым, без панциря.
И это ли не время, чтобы побыть таким? Пусть попробовать. Пусть на пару дней или на пару чудесных часов. Иначе зачем их называть чудесными? Ведь объективно ничего чудесного не происходит. Да и не произойдет! Я думаю, что это часы, в которые мы должны создавать чудеса. Как минимум попробовать, вдруг понравится. А там глядишь – распробуем, втянемся и прослывем знатными кудесниками и просветленными по жизни.
И тогда, по закону кармы, который, кажется, работает (а если нет – пусть это будет плацебо), все это вернется.
И я хочу попробовать все это. Быть неожиданной. Дарить подарки от чистого сердца. И дарить любовь, даже не зная ответа. Кое-где он и не требуется. А кое-где – все на мой страх и риск.
Но разве риск не благороден в такое время, в таку-у-ую ночь?!
В Новогоднюю! Ночь, когда все возможно. Когда люди могут творить чудеса.
P.S. Это как раз тот случай, когда не свой страх и риск.»
Дни тянутся медленно. Медленно и мучительно. Каждый новый день проходит так медленно, будто я пытаюсь прожевать старую затвердевшую ириску. Зубы ломит. Но с другой стороны, оглядываясь назад, я понимаю, что дни летят, будто пули. 14 дней. Ровно столько должно идти письмо от моего дома до его. И не смотря на то, что сегодня тридцатое декабря, все же рабочий день. Четырнадцатый. Меня колотило в лихорадке целый день. Я проверяла скайп, контакт и даже электронную почту буквально каждые пять минут. А что, если письмо потерялось? Или он решил не отвечать? Или он тоже письмом ответил, и теперь тоже 14 дней ждать? Последний вариант нравился больше всего. Он давал надежду. Он давал шанс еще целых 14 дней жить, пусть и отравляя себя пустыми фантазиями, но все же. Если бы полный крах наступил сейчас, это было бы очень некстати. Особенно учитывая, что как год встретишь, так, мол, и проведешь.
Ответа не было. Ни в тот день, ни на следующий. Глухо. Глухо. Они даже не общались все это время, хотя обычно переписываются 24 часа в сутки, не зависимо, ночь это или день. И хорошо, с какой-то стороны хорошо. Иначе я бы не выдержала и написала ему, спросила про письмо и призналась бы. Не выдержала. А так… Удастся сохранить остатки гордости.
Я тоскливо ткнула на кнопочку «обновить». Все еще ничего. Да и не будет уже, что уж там. Почему-то даже не плакалось. Внутри было глухо и гулко, как будто все вдруг оттуда вырвали, вытащили. И что теперь делать? Как вести себя с ним? Как обычно вряд ли получится… Удалить к чертям собачим отовсюду, поступить, как типичная истеричка? Да и черт с ним, пускай так! Но, может, хоть быстрее забуду, чем фальшиво улыбаться и…
На кровати пикнул телефон. Я устало подтянула его к себе, лениво провела пальцем по экрану. Наверняка снова какая-то реклама, разошлите поздравительные сообщения, бла-бла…
Сердце бухнуло с такой силой, что стало больно, а затем, кажется, пропустило удар. Глаза в двадцатый раз механически пробегают по тексту, но я, кажется, теряю способность понимать.
«Давай встретимся, нужно это обсудить. Я уже в аэропорту, вылет через час.
P.S. Я тебя люблю».

@темы: свое, кусок

---

в общем, к черту уходи, боль

Из этого рождаются самые невероятные, самые яркие стихи.
Из ярой боли, невыразимой, невыражаемой, невыраженной.
вырви ее из сердца и брось на бумагу
корчись в поисках рифм
хватай духовный воздух в удушье
от боли туманится мысленный взор
но я просто киваю и делаю вид, что все - норм.
maybe I sould kill myself!
myself!
И вот я снова поймала волну.
И что мне делать с ней?
Ведь бывает, что волна боли никак не превратиться в текст, никак.
И что мне делать с ней?

blame it on my own sick pride!
blame it on my!

охчерт.
ну это тупость какая-то.
И тем не менее, она весьма реальна тяжеловесностью этой уродливой эмоции.
И тем еще более глупа.

И я так неуверенно чувствую себя, будто стою на трясущейся платформе.
А хочу стоять твердо.
Хочу отрастить себе позвоночник!
Хребет!

я трус и слабак.


да и подготовке к сессии это не способствует, бло.
весь оенный настрой сдулся.
яертчертчерт
верните розовые очки конченной дурочки! я хочу их обратно! у меня тогда три вагона энергии
а тут ее ноль.

@темы: боль

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра