Somebody mixed my medecine!..
Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра
воскресенье, 02 ноября 2014
13:49
Доступ к записи ограничен
Somebody mixed my medecine!..
Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра
четверг, 30 октября 2014
19:10
Доступ к записи ограничен
Somebody mixed my medecine!..
Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра
среда, 29 октября 2014
22:23
Доступ к записи ограничен
Somebody mixed my medecine!..
Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра
19:51
Доступ к записи ограничен
Somebody mixed my medecine!..
Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра
вторник, 28 октября 2014
Somebody mixed my medecine!..
Если Вы хотели сделать мне больно, то Вы сделали правильно.
Попали прямо в самое сердце. До хруста.
мне страшно больно.
я уже как-то давно такого не ощущала с относительно неблизкими людьми, а тут.
Сделать-то я сделаю, что уж там.
Но не из любви к Вам.
Из любви к себе и к музыке.
Вы, кажется, потеряли одно преданное сердце.
Разве что мысли мои переменяется. Но сейчас это так и никак иначе.
Перекрыло, что называется.
Может, мы просто слишком разные люди, и я строила бессмысленные надежды.
Но все же это больно. больно. больно.
даже видеть что-то связанное с Вами неприятно.
Я и правда не знаю, как себя вести и куда деть свою боль.
Обижаться на взрослых нельзя же. Тем более тех, кто еще и по социальному статусу выше.
Я чувствую себя порохом. Пылью.
Что делать в таких случаях?
Попали прямо в самое сердце. До хруста.
мне страшно больно.
я уже как-то давно такого не ощущала с относительно неблизкими людьми, а тут.
Сделать-то я сделаю, что уж там.
Но не из любви к Вам.
Из любви к себе и к музыке.
Вы, кажется, потеряли одно преданное сердце.
Разве что мысли мои переменяется. Но сейчас это так и никак иначе.
Перекрыло, что называется.
Может, мы просто слишком разные люди, и я строила бессмысленные надежды.
Но все же это больно. больно. больно.
даже видеть что-то связанное с Вами неприятно.
Я и правда не знаю, как себя вести и куда деть свою боль.
Обижаться на взрослых нельзя же. Тем более тех, кто еще и по социальному статусу выше.
Я чувствую себя порохом. Пылью.
Что делать в таких случаях?
понедельник, 27 октября 2014
23:59
Доступ к записи ограничен
Somebody mixed my medecine!..
Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра
воскресенье, 26 октября 2014
Somebody mixed my medecine!..
Хочу попробовать
The Saem See Saw A.C Control Cream
it's skin black head clear kit 123 - раньше, чем первый!
Etude House Dust Cut Finish Cream
Цена: 302 грн
Купить: алое-гель!
The Saem See Saw A.C Control Cream
it's skin black head clear kit 123 - раньше, чем первый!
Etude House Dust Cut Finish Cream
Цена: 302 грн
Купить: алое-гель!
суббота, 25 октября 2014
01:11
Доступ к записи ограничен
Somebody mixed my medecine!..
Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра
среда, 22 октября 2014
20:12
Доступ к записи ограничен
Somebody mixed my medecine!..
Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра
00:51
Доступ к записи ограничен
Somebody mixed my medecine!..
Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра
понедельник, 20 октября 2014
23:56
Доступ к записи ограничен
Somebody mixed my medecine!..
Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра
воскресенье, 19 октября 2014
23:59
Доступ к записи ограничен
Somebody mixed my medecine!..
Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра
01:27
Доступ к записи ограничен
Somebody mixed my medecine!..
Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра
суббота, 18 октября 2014
Somebody mixed my medecine!..
С того момента мы были связаны общей тайной.
-Эй, ты, как тебя там!..
Адо почувствовала, как внутри что-то сжалось от страха. Ответить она все равно не сможет, лучше уж сделать вид, что не слышит. И не думать об этом. Не думать.
-Оглохла, что ли? Я к тебе обращаюсь!
"Чудесно, теперь еще и плаксой будут обзывать,"- подумала Трамонтана, чувствуя, как в глазах закипают слезы.
Девушка сгребла книги в охапку как попало и собралась уходить, но парень сел рядом:
-Да постой ты! Дело есть. Важное.
Адо выжидающе замерла.
-Ты же эта... как оно там, - парень начад говорить и запнулся.
-Авиана, - сипло проговорила девушка, чувствуя, как в горле стоит ком.
-Да, так вот. Короче, кхм, дело есть. Надо, чтоб ты ко мне домой пришла и...
На этом Трамонтана фыркнула и вскочила, чувствуя, что от истерики ее отделяет одно мгновение. Больно. Больно. То, что она выглядит не так, как они - причина издеваться?!
Горячие слезы покатились из глаз, еще она не успела выбежать из зала самоподготовки.
-Дура! - полетело вслед.
Девушка пы.алась морально подготовиться к какой-то мерзкой шутке или даже нападению, но такого она не ожидала. Прямо посреди комнаты с огромными раскрытыми крыльями лежала авиана. Неживая. Трамонтана судорожно вздохнула и, борясь со спазмами в горле, сипло спросила:
-Кто это? Ты нашел ее?
Парень долго молчал, а затем так же тихо ответил:
-Это моя мать.
Тишина стояла кристальная. Он выдохнул, помялся и продолжил.
-Они с отцом развелись, когда мне было еще лет восемь... Суд определил, что я буду жить с ним. Она даже не приходила меня навещать, даже на праздники! - голос наполнялся болью.
Трамонтана чувствовала, как воздух набухал обидой и болью. Он говорил о матери со злостью. Да что он понимал, да что он!..
А теперь ее тело лежало здесь, и некому было даже отправить ее в последний путь.
-Ну чего на этот раз нюни распустила? - резко бросил парень.
-Да пошел ты! - воскликнула девушка и выбежала из квартиры.
Весь следующий день Трамонтана изматывала свои нервы только ради того, чтобы отдать ему записку, пока никто не видит. Чего ей стоило только подойти!..
А в записке значилось лишь, что мама Адо достанет традиционную одежду и договорится с человеком, которфй в их народе этим занимается.
Ее уже укладывали на носилки, чтобы отвезти в селение авианов и похоронить. Трамонтана чувствовала себя гораздо лучше среди крылатых. Чувствовала себя нормальной.
Парень постоянно оглядывался, суетился и явно испытывал дискомфорт. Еще бы, на крыше тридцатиэтажки, кругом полно крылатых людей!..
Трамонтана хмыкнула этой мысли и подошла к остальным. Боль и сожаление, которые она испытывала к этой женщине, отступали, когда Адо думала о том, что скоро увидит мать. Эта мысль казалась кощунственной, и все же. Увидеть настолько близкого человека... это спасет.
Предводитель процессии коротко свистнул, мол, выдвигаемся. Адо застегнула куртку под горло и надела очки ночного видения.
Парень подошел к ней и озадаченно спросил:
-Вы полетите, что ли? А я как?
Трамонтана тяжело вздохнула, готовясь объяснять, но ее спас кто-то из подошедших старших.
-Никак, -отрезал авиан. - В последний путь провожать будем мы. Тем более, вы и так не были очень близки, как я понимаю. Крылатые! Выдвигаемся!
"То, что я тоже девушка и тоже с крыльями не значит, что ты можешь вымещать свою обиду на меня. Да и это не поможет. Я не твоя мать, и никогда даже притвориться ею не смогу"
-Вот, - отчаянно краснея и чувствуя, что вообще сейчас в обморок рухнет, Трамонтана протянула ему небольшой сверток. - Старейшина велел передать.
Парень развернул бумагу: там окахалась небольшая белая лепешка.
-Что это, яд неверному?
-Нет, - Адо становилось еще хуже. А вдруг их кто-то увидит?! - Это специальный хлеб. Все скорбящие едят его.
Парень недоверчиво откусил кусочек и закашлялся:
-Какого черта он такой соленый?!
-Чтобы слезы текли. И становилось легче.
На этом Трамонтана отвернулась и зашагала прочь, чувствуя, что на сегодня доза стресса превышена в пару раз.
-Эй, ты, как тебя там!..
Адо почувствовала, как внутри что-то сжалось от страха. Ответить она все равно не сможет, лучше уж сделать вид, что не слышит. И не думать об этом. Не думать.
-Оглохла, что ли? Я к тебе обращаюсь!
"Чудесно, теперь еще и плаксой будут обзывать,"- подумала Трамонтана, чувствуя, как в глазах закипают слезы.
Девушка сгребла книги в охапку как попало и собралась уходить, но парень сел рядом:
-Да постой ты! Дело есть. Важное.
Адо выжидающе замерла.
-Ты же эта... как оно там, - парень начад говорить и запнулся.
-Авиана, - сипло проговорила девушка, чувствуя, как в горле стоит ком.
-Да, так вот. Короче, кхм, дело есть. Надо, чтоб ты ко мне домой пришла и...
На этом Трамонтана фыркнула и вскочила, чувствуя, что от истерики ее отделяет одно мгновение. Больно. Больно. То, что она выглядит не так, как они - причина издеваться?!
Горячие слезы покатились из глаз, еще она не успела выбежать из зала самоподготовки.
-Дура! - полетело вслед.
Девушка пы.алась морально подготовиться к какой-то мерзкой шутке или даже нападению, но такого она не ожидала. Прямо посреди комнаты с огромными раскрытыми крыльями лежала авиана. Неживая. Трамонтана судорожно вздохнула и, борясь со спазмами в горле, сипло спросила:
-Кто это? Ты нашел ее?
Парень долго молчал, а затем так же тихо ответил:
-Это моя мать.
Тишина стояла кристальная. Он выдохнул, помялся и продолжил.
-Они с отцом развелись, когда мне было еще лет восемь... Суд определил, что я буду жить с ним. Она даже не приходила меня навещать, даже на праздники! - голос наполнялся болью.
Трамонтана чувствовала, как воздух набухал обидой и болью. Он говорил о матери со злостью. Да что он понимал, да что он!..
А теперь ее тело лежало здесь, и некому было даже отправить ее в последний путь.
-Ну чего на этот раз нюни распустила? - резко бросил парень.
-Да пошел ты! - воскликнула девушка и выбежала из квартиры.
Весь следующий день Трамонтана изматывала свои нервы только ради того, чтобы отдать ему записку, пока никто не видит. Чего ей стоило только подойти!..
А в записке значилось лишь, что мама Адо достанет традиционную одежду и договорится с человеком, которфй в их народе этим занимается.
Ее уже укладывали на носилки, чтобы отвезти в селение авианов и похоронить. Трамонтана чувствовала себя гораздо лучше среди крылатых. Чувствовала себя нормальной.
Парень постоянно оглядывался, суетился и явно испытывал дискомфорт. Еще бы, на крыше тридцатиэтажки, кругом полно крылатых людей!..
Трамонтана хмыкнула этой мысли и подошла к остальным. Боль и сожаление, которые она испытывала к этой женщине, отступали, когда Адо думала о том, что скоро увидит мать. Эта мысль казалась кощунственной, и все же. Увидеть настолько близкого человека... это спасет.
Предводитель процессии коротко свистнул, мол, выдвигаемся. Адо застегнула куртку под горло и надела очки ночного видения.
Парень подошел к ней и озадаченно спросил:
-Вы полетите, что ли? А я как?
Трамонтана тяжело вздохнула, готовясь объяснять, но ее спас кто-то из подошедших старших.
-Никак, -отрезал авиан. - В последний путь провожать будем мы. Тем более, вы и так не были очень близки, как я понимаю. Крылатые! Выдвигаемся!
"То, что я тоже девушка и тоже с крыльями не значит, что ты можешь вымещать свою обиду на меня. Да и это не поможет. Я не твоя мать, и никогда даже притвориться ею не смогу"
-Вот, - отчаянно краснея и чувствуя, что вообще сейчас в обморок рухнет, Трамонтана протянула ему небольшой сверток. - Старейшина велел передать.
Парень развернул бумагу: там окахалась небольшая белая лепешка.
-Что это, яд неверному?
-Нет, - Адо становилось еще хуже. А вдруг их кто-то увидит?! - Это специальный хлеб. Все скорбящие едят его.
Парень недоверчиво откусил кусочек и закашлялся:
-Какого черта он такой соленый?!
-Чтобы слезы текли. И становилось легче.
На этом Трамонтана отвернулась и зашагала прочь, чувствуя, что на сегодня доза стресса превышена в пару раз.
четверг, 16 октября 2014
22:59
Доступ к записи ограничен
Somebody mixed my medecine!..
Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра
Somebody mixed my medecine!..
"Если бы та Адония, в честь которой меня назвали, не была смелой, кем бы мы могли стать? Так и были бы полудиким племенем, почитающим множество богов и не знающим ничего о технологиях? Или развились бы своим путем?"
Заходить внутрь было страшно. Девушка вздохнула. Домашним обучением уже не отвертишься, через пару лет в университет поступать - нужно было как-то привыкать к этому обществу, пусть каким бы ужасным оно не было.
-Покажи крылья!
-Обычно просят сиськи показать, а тут крылья, - крикнул кто-то.
-Да сисек-то у нее нет, толку просить!
-Говорят, у них крылья открываются даже от какого-то перевозбуждения или испуга.
-Интересно, а сексом когда занимаешься, она будет тебя ими колотить?
Раздался дружный гогот. Трамонтана усиленно делала вид, что она ничего-ничего не слышит, что музыка играет громко и забивает все их слова.
Но она слышала, конечно же. Все. До единого слова. И слова эти врезались в память, образуя причудливые узоры боли на коже ее души, которые не заживут, пожалуй, никогда.
Трамонтана выдохнула и осмотрелась. Двор казался безлюдным, хотя и вечер. Скорее всего, по домам все сидят. Главное, чтобы никому не захотелось понаблюдать из окна за тем, что сейчас будет происходить.
Летать хотелось до боли, тем более после того, что она сегодня услышала. Именно - до боли. Она ненавидела свои крылья. Но понимала, что от этого никак не избавиться уже.
Никак.
Никак.
Трамонтана подошла еще ближе к краю крыши и глянула вниз. С такой высоты и в темноте зрение вряд ли могло дать точную информацию, но будто бы никого. Она отступила на пару шагов назад.
"Если авиан не будет летать, он забудет, как это делается".
Как же нестерпимо хотелось домой. Ее ранили здесь, ранили так часто и так сильно, что сознание разрушалось. Она переставала быть собой, она потеряла себя. Только одно единственное желание осталось: донести эту израненную душу до дома, не растерять ее, не позволить развалиться на куски.
Полет помогал впасть в какое-то состояние отупения, оцепенения. До этого помогал. После той фразы пару дней назад про нее и ее крылья стыдно было даже летать. Она стыдилась себя. Стыдилась до такой степени, что хотела раствориться, исчезнуть, умереть. Утешений больше не осталось, кроме как это - да и то, в темноте, что бы не дай единый никто не заметил.
Трамонтана отступила еще пару шагов назад. Промелькнула мысль не открывать крылья. Вот ведь ирония - авиан, а погибнет разбившись. Хотя у них такое часто бывало. Как те, кто ходят по земле, часто гибнут на земле, сбитые машиной там, так и те, кто в воздухе, часто гибнут в воздухе. Такая смерть для авиана не то, что почетна - естественна.
Еще шаг. Точек, разгон.
-Девушка! Стойте, что Вы?!.
Черт бы его дернул. От испуга Трамонтана раскрыла крылья слишком рано, а махнула наоборот - с запозданием, так что одним крылом ощутимо задела здание, с которого падала. Цыкнув, Адо напряглась для следующего взмаха, который уже был намного удачнее. Теперь свободно лететь она не могла из-за ощущения, что тот придурок, неизвестно откуда взявшийся на крыше, смотрит. А он наверняка смотрел. Чувствуя, как все ее умения буквально выветриваются и девушка летит будто бы в первый раз, Адо кое-как добралась до соседнего дома и приземлилась.
Но на этом встречи не закончились.
-Что, тоже крылья чешутся полетать? - спросил кто-то из тени.
Трамонтана содрогнулась, резко обернулась и встретилась глазами с парнем(девушкой? я еще над этим подумаю).
P.S. Небольшое пояснение, чтобы хоть что-то было понятно. Адония Рамаинен - авиана, жившая где-то в позднем средневековье, монастыри там и т.п. Она героиня своего не особо многочисленного народа, племени :) В честь нее названа Адония Трамонтана - девушка-авиана в современном мире.
Заходить внутрь было страшно. Девушка вздохнула. Домашним обучением уже не отвертишься, через пару лет в университет поступать - нужно было как-то привыкать к этому обществу, пусть каким бы ужасным оно не было.
-Покажи крылья!
-Обычно просят сиськи показать, а тут крылья, - крикнул кто-то.
-Да сисек-то у нее нет, толку просить!
-Говорят, у них крылья открываются даже от какого-то перевозбуждения или испуга.
-Интересно, а сексом когда занимаешься, она будет тебя ими колотить?
Раздался дружный гогот. Трамонтана усиленно делала вид, что она ничего-ничего не слышит, что музыка играет громко и забивает все их слова.
Но она слышала, конечно же. Все. До единого слова. И слова эти врезались в память, образуя причудливые узоры боли на коже ее души, которые не заживут, пожалуй, никогда.
Трамонтана выдохнула и осмотрелась. Двор казался безлюдным, хотя и вечер. Скорее всего, по домам все сидят. Главное, чтобы никому не захотелось понаблюдать из окна за тем, что сейчас будет происходить.
Летать хотелось до боли, тем более после того, что она сегодня услышала. Именно - до боли. Она ненавидела свои крылья. Но понимала, что от этого никак не избавиться уже.
Никак.
Никак.
Трамонтана подошла еще ближе к краю крыши и глянула вниз. С такой высоты и в темноте зрение вряд ли могло дать точную информацию, но будто бы никого. Она отступила на пару шагов назад.
"Если авиан не будет летать, он забудет, как это делается".
Как же нестерпимо хотелось домой. Ее ранили здесь, ранили так часто и так сильно, что сознание разрушалось. Она переставала быть собой, она потеряла себя. Только одно единственное желание осталось: донести эту израненную душу до дома, не растерять ее, не позволить развалиться на куски.
Полет помогал впасть в какое-то состояние отупения, оцепенения. До этого помогал. После той фразы пару дней назад про нее и ее крылья стыдно было даже летать. Она стыдилась себя. Стыдилась до такой степени, что хотела раствориться, исчезнуть, умереть. Утешений больше не осталось, кроме как это - да и то, в темноте, что бы не дай единый никто не заметил.
Трамонтана отступила еще пару шагов назад. Промелькнула мысль не открывать крылья. Вот ведь ирония - авиан, а погибнет разбившись. Хотя у них такое часто бывало. Как те, кто ходят по земле, часто гибнут на земле, сбитые машиной там, так и те, кто в воздухе, часто гибнут в воздухе. Такая смерть для авиана не то, что почетна - естественна.
Еще шаг. Точек, разгон.
-Девушка! Стойте, что Вы?!.
Черт бы его дернул. От испуга Трамонтана раскрыла крылья слишком рано, а махнула наоборот - с запозданием, так что одним крылом ощутимо задела здание, с которого падала. Цыкнув, Адо напряглась для следующего взмаха, который уже был намного удачнее. Теперь свободно лететь она не могла из-за ощущения, что тот придурок, неизвестно откуда взявшийся на крыше, смотрит. А он наверняка смотрел. Чувствуя, как все ее умения буквально выветриваются и девушка летит будто бы в первый раз, Адо кое-как добралась до соседнего дома и приземлилась.
Но на этом встречи не закончились.
-Что, тоже крылья чешутся полетать? - спросил кто-то из тени.
Трамонтана содрогнулась, резко обернулась и встретилась глазами с парнем(девушкой? я еще над этим подумаю).
P.S. Небольшое пояснение, чтобы хоть что-то было понятно. Адония Рамаинен - авиана, жившая где-то в позднем средневековье, монастыри там и т.п. Она героиня своего не особо многочисленного народа, племени :) В честь нее названа Адония Трамонтана - девушка-авиана в современном мире.
Somebody mixed my medecine!..
-Подбери полы, - прозвучало в темноте. Рамаинен резко, рефлекторно распахнула глаза.
Комната, освещаемая множеством свечей, утопает в теплой желтизне. Повернувшись спинами к Адо стоят две женщины: старше и молоденькая девушка, почти девочка даже. Младшая по указанию склонилась и что-то там поправляет. Перед ними, насколько Адо могла видеть, на низеньком столе или чем-то похожем лежал человек.
"Монастырь? Очередной пострадавший? Только вот кто эти двое, раньше не видела их..."
Мысли роились в голове, не давая сосредоточиться - поэтому, наверное, контуры предметов казались такими размытыми. Рамаинен сделала пару шагов и замерла, пораженная. Нет, это не монастырь. Что-то с этим местом было явно не так. Девушке казалось, что она даже своих шагов не ощущает. Чувствуя, как внутри закипает страх, Адо набрала воздуха и тихонько позвала:
-Эй! Что это за место? Кто вы?
Пять бесконечно длинных секунд она рисовала в воображении, какими монстрами могут оказаться те, кто обернутся. Но ничего не произошло. Они не услышали. Рамаинен подошла еще на пару шагов ближе и замерла в страхе и нерешительности.
Тем временем находившиеся в комнате, казалось, даже не замечали ее присутствия. Закончив свои дела, они отошли назад, заставив Адо отшатнуться в испуге, и вскоре вышли. Рамаинен была так шокирована увиденным, что даже не обернулась на звук закрываемой двери. На множестве составленных лавок (штук шесть, пожалуй), лежала девушка-авиан.
Это подтверждала одежда и огромные распахнутые крылья. То, что она спала в таком положении, прямо на спине, на крыльях, говорило об одном - она мертва. Могла быть, конечно, еще и в обмороке, но эта мысль пришла позже, чтобы смягчить интуитивную и, скорее всего, верную догадку.
Адо сделала еще пару шагов. Смотреть не хотелось, но взгляд сам блуждал по телу, подмечая делали.
Вот к чему были эти полы.
На девушке надет традиционный костюм авианов - белый с красным, длинная юбка, гораздо длиннее, чем нужно для удобной ходьбы, и длинные рукава. Адо подошла еще ближе и заметила: под сложенными друг на друга руками погибшей где-то чуть ниже пупка виднелся большой красный круг.
Рамаинен вздохнула. Это платье было традиционным нарядом для первого дня свадебных торжеств и обозначало чистоту и простоту молодой девушки. На второй день она должна была бы переодеться в наряд, расшитый сложными узорами, иллюстрирующий всю жизнь авианов.
А еще в этом платье хоронили незамужних девушек.
Тревога уплывала, сменяясь глубокой грустью. Рамаинен подошла ближе, аккуратно минуя размашистые крылья, и стала у изголовья. Лицо было невероятно спокойным, умиротворенным и знакомым. Почему-то захотелось расплакаться. Адо сделала шаг ближе, даже немного подалась вперед, нахмурилась. Где она могла ее видеть? Или это просто кажется? Ведь в монастыре она уже стольких приняла и отправила в свет - тот или этот - что бессмысленно пытаться припомнить.
Осознание ударило, как резкий запах.
Это была она.
Рамаинен резко отшатнулась. Сердце неистово трепетало. Она умерла? Умерла-а?!
Адо открыла глаза и лежала молча пару секунд, пытаясь осознать, что произошло. Затем вздохнула облегченно, а после - застонала от досады. В те краткие мгновения, пока в лазарете никто не рожал и не умирал, когда можно было хоть немного передохнуть, ей снились кошмары. Хотя этот сон кошмаром в прямом смысле не был. Просто мертвое тело. Ее мертвое тело. Адо вздрогнула от воспоминания. В узкое монастырское окно проникал сочно-желтый луч. Недавно свело, значит. И почему никто не ворвался к ней в комнату с криками бегом спускаться? Затишье, что ли?
-Что значит, когда снится свой... эм... тело, - Рамаинен осеклась и посмотрела на настоятельницу.
Та легко-легко улыбнулась и ответила спокойно и медленно:
-Ничего не значит. Сон это просто сон, Адо. Не у всего есть подтекст. Разве что, может, твое тело пытается сообщить, что оно не выдерживает такой нагрузки - так что иди и попробуй заснуть еще раз, пока есть возможность.
Комната, освещаемая множеством свечей, утопает в теплой желтизне. Повернувшись спинами к Адо стоят две женщины: старше и молоденькая девушка, почти девочка даже. Младшая по указанию склонилась и что-то там поправляет. Перед ними, насколько Адо могла видеть, на низеньком столе или чем-то похожем лежал человек.
"Монастырь? Очередной пострадавший? Только вот кто эти двое, раньше не видела их..."
Мысли роились в голове, не давая сосредоточиться - поэтому, наверное, контуры предметов казались такими размытыми. Рамаинен сделала пару шагов и замерла, пораженная. Нет, это не монастырь. Что-то с этим местом было явно не так. Девушке казалось, что она даже своих шагов не ощущает. Чувствуя, как внутри закипает страх, Адо набрала воздуха и тихонько позвала:
-Эй! Что это за место? Кто вы?
Пять бесконечно длинных секунд она рисовала в воображении, какими монстрами могут оказаться те, кто обернутся. Но ничего не произошло. Они не услышали. Рамаинен подошла еще на пару шагов ближе и замерла в страхе и нерешительности.
Тем временем находившиеся в комнате, казалось, даже не замечали ее присутствия. Закончив свои дела, они отошли назад, заставив Адо отшатнуться в испуге, и вскоре вышли. Рамаинен была так шокирована увиденным, что даже не обернулась на звук закрываемой двери. На множестве составленных лавок (штук шесть, пожалуй), лежала девушка-авиан.
Это подтверждала одежда и огромные распахнутые крылья. То, что она спала в таком положении, прямо на спине, на крыльях, говорило об одном - она мертва. Могла быть, конечно, еще и в обмороке, но эта мысль пришла позже, чтобы смягчить интуитивную и, скорее всего, верную догадку.
Адо сделала еще пару шагов. Смотреть не хотелось, но взгляд сам блуждал по телу, подмечая делали.
Вот к чему были эти полы.
На девушке надет традиционный костюм авианов - белый с красным, длинная юбка, гораздо длиннее, чем нужно для удобной ходьбы, и длинные рукава. Адо подошла еще ближе и заметила: под сложенными друг на друга руками погибшей где-то чуть ниже пупка виднелся большой красный круг.
Рамаинен вздохнула. Это платье было традиционным нарядом для первого дня свадебных торжеств и обозначало чистоту и простоту молодой девушки. На второй день она должна была бы переодеться в наряд, расшитый сложными узорами, иллюстрирующий всю жизнь авианов.
А еще в этом платье хоронили незамужних девушек.
Тревога уплывала, сменяясь глубокой грустью. Рамаинен подошла ближе, аккуратно минуя размашистые крылья, и стала у изголовья. Лицо было невероятно спокойным, умиротворенным и знакомым. Почему-то захотелось расплакаться. Адо сделала шаг ближе, даже немного подалась вперед, нахмурилась. Где она могла ее видеть? Или это просто кажется? Ведь в монастыре она уже стольких приняла и отправила в свет - тот или этот - что бессмысленно пытаться припомнить.
Осознание ударило, как резкий запах.
Это была она.
Рамаинен резко отшатнулась. Сердце неистово трепетало. Она умерла? Умерла-а?!
Адо открыла глаза и лежала молча пару секунд, пытаясь осознать, что произошло. Затем вздохнула облегченно, а после - застонала от досады. В те краткие мгновения, пока в лазарете никто не рожал и не умирал, когда можно было хоть немного передохнуть, ей снились кошмары. Хотя этот сон кошмаром в прямом смысле не был. Просто мертвое тело. Ее мертвое тело. Адо вздрогнула от воспоминания. В узкое монастырское окно проникал сочно-желтый луч. Недавно свело, значит. И почему никто не ворвался к ней в комнату с криками бегом спускаться? Затишье, что ли?
-Что значит, когда снится свой... эм... тело, - Рамаинен осеклась и посмотрела на настоятельницу.
Та легко-легко улыбнулась и ответила спокойно и медленно:
-Ничего не значит. Сон это просто сон, Адо. Не у всего есть подтекст. Разве что, может, твое тело пытается сообщить, что оно не выдерживает такой нагрузки - так что иди и попробуй заснуть еще раз, пока есть возможность.
воскресенье, 12 октября 2014
Somebody mixed my medecine!..
Хруст душевных суставов.
Еще секунда - и вылетят.
Но утешение этой боли в том, что изменения приходят через боль. Если непросто, значит, что-то происходит.
Во всяком случае, я себя так утешаю.
Может, это опиум, самообман.
Хруст душевных суставов.
Как хочется стать глухо-нечувствительной.
И больно, так больно!
Чтоб избежать этой боли
Тысячетонный панцирь
Ты держишь усилием воли
Боль- это боль, как ее ты не назови.
Жизнь такова.
И мне больно. Ничего с этим не поделать, хотя хочется избежать. Бррр. Сложно.
Еще секунда - и вылетят.
Но утешение этой боли в том, что изменения приходят через боль. Если непросто, значит, что-то происходит.
Во всяком случае, я себя так утешаю.
Может, это опиум, самообман.
Хруст душевных суставов.
Как хочется стать глухо-нечувствительной.
И больно, так больно!
Чтоб избежать этой боли
Тысячетонный панцирь
Ты держишь усилием воли
Боль- это боль, как ее ты не назови.
Жизнь такова.
И мне больно. Ничего с этим не поделать, хотя хочется избежать. Бррр. Сложно.
20:36
Доступ к записи ограничен
Somebody mixed my medecine!..
Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра